Убийство на Оксфордском канале - Фейт Мартин

Небо затянули тучи, и солнце, с утра такое яркое, пряталось за ними где-то над горизонтом, но в остальном Томми повезло. Дверь расписанной слонами лодки была открыта, и из каюты доносились звуки радио.

Не имея возможности постучать, Томми встал снаружи и покашлял. Никто не откликнулся.

— Э-э, прошу прощения… Эй, есть кто-нибудь? — произнес Томми, чувствуя себя пиратом из кино. Что ж, по крайней мере, удалось обойтись без «Эй, на судне».

Радио умолкло, и мгновение спустя из двери высунулась копна светлых волос. В глубине этой массы проступало лицо. Длинные пряди падали на обнаженные плечи, длинная борода спускалась по голой груди, над верхней губой расположилась волосатая белесая гусеница, концы которой переползли на щеки. В лохматой копне поблескивали темные карие глаза. В следующее мгновение человек появился целиком. Он был вымазан в краске, присыпанной чем-то вроде опилок.

Такой идеальный типаж совершенно обескуражил Томми. Мужик, семидесятые давно тю-тю! Или это у них теперь нью-эйдж такой? Чем там занимался у себя на лодке этот тип, Томми знать не хотел. Он вообще чурался всего, что имело хоть какое-то отношение к краскам.

Томми представился и показал удостоверение. Художник окинул его оценивающим взглядом, как знаток на сельской ярмарке осматривает быка абердинской породы, но Томми предпочел этого не заметить.

Томми оттарабанил заученную речь о том, что в окрестностях был найден труп.

— И поэтому я хочу спросить вас, не видели ли вы в тот вечер чего-либо необычного.

Он изо всех сил старался, чтобы его слова не прозвучали обвиняюще, но художник если и был задет, то виду не подал. Вместо этого он задумчиво прищурился. От этого Томми стало не по себе.

Пауза длилась долго. Томми откашлялся.

— Может быть, вы видели лодку, которая плыла быстрее положенного или не пришвартовалась до темноты?

— А, да. У нее на борту было написано «Тайм-аут». Претенциозное название, я считаю.

Когда так и не назвавший себя художник заговорил, в голосе его послышался сильный валлийский акцент. Томми не сразу понял его певучую речь, но мало-помалу сумел разобрать смысл сказанного.

— Значит, лодка называлась «Тайм-аут»? Вы уверены, что это было вечером восьмого числа?

— Совершенно уверен. На следующее утро дама с соседней стоянки жаловалась на волну от той лодки. Я ее тоже заметил — как раз в тот момент я рисовал глаз слону. А попробуй порисуй, когда тебе лодку раскачивают, — тут он рассмеялся. — Ну ты погляди, я — и жалуюсь, мол, не раскачивайте лодку!

От этого сочетания светлых волос, певучего голоса и взглядов, которые бросал на него художник, словно воображая его распростертым на ложе греха, Томми прошиб пот.

Но констебль Томми Линч был не из тех, кого легко испугать.

— Вы заметили, кто был за штурвалом? — спросил он самым строгим полицейским тоном.

— За штурвалом? А, да, старикан какой-то. Лет шестидесяти, пожалуй. Весь седой, худой что твоя борзая. Очень выразительное строение лицевого отдела черепа. Будь я портретистом, пожалуй, заинтересовался бы.

Томми моргнул, про себя надеясь, что у него строение лицевого отдела черепа самое заурядное. Зауряднее некуда.

— Понятно. Вы заметили на борту еще кого-нибудь?

— Нет. У них занавески были закрыты. Такие, в цветочек.

Художник тряхнул головой, и шевелюра его взметнулась вокруг лица. Томми предусмотрительно отвел взгляд.

— А разговоров вы на той лодке не слышали? — упрямо продолжал он.

— Ни голосочка.

Томми задал еще несколько вопросов, но больше ничего не узнал. И все-таки это было уже кое-что. Да, возможно, что «Тайм-аут» всего лишь превысил дозволенные четыре мили в час и тем его нарушения исчерпывались, — но Мейкпису, из Флетчеровых подручных, как раз было за шестьдесят.

Об этом обязательно надо рассказать Хиллари.

* * *

Фрэнк любил пугать своих стукачков — осведомителями и тем более информаторами он их называть не желал. Этот, что сидел теперь перед ним, был из самых мерзких. Фрэнк выдернул его с собачьих бегов, где тот привычно ошивался, отвесил пару подзатыльников, пообещал поставить двадцатку на номер четыреста тридцать семь, — и результат не заставил себя ждать.

Хотя, по правде, результат был так себе.

— Слушайте, мистер Росс, честно, я не по наркоте. Чего знаю — все сказал, — ныл стукачок.

— Ага, ага. — Фрэнк брезгливо отвернулся и зажег вонючую сигару. — А говорят, что Альфи Мейкпис зачем-то искал Облома, и никого другого не хотел. Отдыхать намылился. А отдыхает он на лодке — как она называется, не в курсе?

Он отвесил крысенышу еще пару затрещин, но тот знать не знал о лодке, которую взял напрокат Мейкпис.

— Я думал, он на Тенерифе укатил, или еще куда, сами знаете.

Фрэнк знал. Ребята Флетчера любили отдыхать за границей, а возвращались всегда через Амстердам. Прибыльный выходил отдых.

— А зачем он искал Дэйва Питмана? — нажимал Фрэнк, но стукачок так не смог ему этого объяснить. В конце концов Фрэнк поверил в его неосведомленность и нехотя швырнул засранцу двадцатку.

За рулем по дороге в Большой дом Фрэнк много думал. В оксфордский рейд его не взяли, видать, и так сержантов хватало. Да еще этот Мэл, и Хиллари, мать ее, Грин, и подпевала Реджиса, и целая куча качков в форме. Видно, Хиллари его, Фрэнка, невзлюбила, и устроила, чтоб его не взяли. Злющая баба.

До участка он добрался в препаршивом настроении. А там все только и говорили о том, какую партию наркоты удалось взять утром, а начальство сияло что твой медный таз. В воздухе висела атмосфера праздника, а когда Фрэнк добрался до стола и обнаружил, что Томми Линч — не кто-нибудь, а Томми Линч! — вызнал название лодки, на которую полиция теперь хотела наложить лапу, чаша его «счастья» окончательно переполнилась.

Да ни хрена.

* * *

Располагая названием лодки, два остроглазых констебля из Банбери очень быстро обнаружили «Тайм-аут» у пристани к северу от города. Место для лодки было странное. Обитатели лодок в большинстве своем либо селились в городе, где до магазинов рукой подать, либо уплывали за город и становились на прикол там, чтобы пожить в тишине и покое. Увидев лодку, причаленную далеко от магазинов, но при этом не за чертой города, констебли сразу почуяли неладное, еще прежде, чем увидели ее название. А увидев, тотчас же радировали о своей находке в участок, а оттуда известие передали в Большой дом в Кидлингтоне.

Звонок перевели на Мэла, но тот не ответил — в основном потому, что в данный момент ублажал свое эго в