Монстр из Арденнского леса - Ника Элаф

И так сложно было вернуться в реальность, где между такими, как она, и такими, как Деккер, лежала пропасть.

Не обольщаться. Не доверять. Не вестись на эту игру. Одиночество было самой надежной ее защитой. Алис посмотрела на тарелку с дымящимися биттербаллен так, будто они отравлены, и… взяла один. А потом второй, вдруг поняв, как сильно проголодалась.

Притащив откуда-то еще один барный стул, инспектор устроился напротив и тоже принялся есть.

– Завтра мы вместе со Шмитт опросим всех, на кого Боуман собирал досье, – сказал он, отхлебнув пива. – А вы займетесь уликами. С фотографиями и письмами придется, увы, повременить.

– Думаете, это был убийца? – спросила Алис. – Что он мог искать? Не мог же он не знать, что дом опечатан, это все-таки риск…

– Не знаю. Это мог быть и кто-то, на кого у Боумана был компромат. Хотя об этих безумных досье тут знает уже каждая собака. И о том, что они хранятся в участке, тоже. Но я не исключаю шантаж. Оружие стоит дорого, клерки в мэрии столько не получают.

– Выходит, что где-то мог быть настоящий компромат? Который мы не нашли… потому что просто не искали? Фотографии в книгах или что-то подобное?

– Дом придется еще раз перерыть снизу доверху. Так, погодите. – Он посмотрел на бутылку. – Это же Paix Dieu. Интересно, у Матье есть правильные бокалы?

Деккер встал, оглядел буфет и извлек с верхней полки два бокала лунной формы[10].

– Будем пить по правилам. В конце концов, мы из полиции, мы оплот порядка.

Алис фыркнула: Деккер и правила!

Они пили молча, смакуя каждый глоток, наслаждаясь едой, теплом и уютом после тяжелого и нервного дня.

– Я отвезу вас в гостиницу, – наконец сказал он.

– Нет. Если за Себастьяном надо приглядывать всю ночь, то нам разумнее меняться.

– Послушайте… – начал он, но Алис неожиданно даже для себя самой решительно его перебила:

– Старший инспектор у меня тоже один. Завтра тяжелый день. Вам надо поспать. Лучше постелите пока на диване.

– Слушаюсь, мэм. – Деккер усмехнулся по-волчьи, глянув прямо ей в глаза.

И Алис почему-то не отвела взгляд. Наоборот. Почувствовала неожиданную легкость. Радость. Желание… подыграть? Может быть, от выпитого пива, может быть, потому что что-то сакральное и в то же время интимное было в том, что Деккер приготовил ей ужин. В том, что они ели вместе на кухне, пусть не у него и не у нее дома, но на кухне, в квартире, в домашнем уюте. Словно это был незримо подписанный пакт о ненападении? Или даже больше – соглашение о дружбе и поддержке?

– Вольно, – весело ответила Алис, слезая с высокого стула.

Пол неожиданно оказался слишком далеко, она приземлилась на одну ногу и, потеряв равновесие, неловко шагнула вперед.

И тут же оказалась в руках Деккера. Он подхватил ее молниеносно, и она, наткнувшись коленом на его бедро, уперлась ладонью ему в грудь.

Алис вздрогнула. Но не как обычно. Не от ощущения опасности, не от неловкости и смущения, не оттого, что оказалась так близко к мужчине, а потому что… это было неожиданно хорошо. Тепло. Спокойно. И как будто… правильно.

Почему? Что с ней? Неужели только потому, что она выпила, и из-за этого…

Алис знала, что надо отстраниться, что так быть не должно, но Деккер был такой сильный и большой, и руки у него были теплые, и держал он ее так уверенно и бережно, что она просто не могла. Не могла справиться с собой. Мгновения длились и длились – как будто целую вечность.

Она подняла голову и встретила его взгляд. Темный, глубокий, непроницаемый, завораживающий. Деккер смотрел на нее неотрывно, и она тоже не могла не смотреть, чувствуя, как вся наполняется странным звенящим жаром. Надо было что-то сказать. Что угодно, иначе…

– С вами хорошо пить, инспектор. – Голос почти не дрожал. – Всегда поддержите.

– Всегда поддержу, – неожиданно серьезно подтвердил он.

На какое-то мгновение Алис позволила себе поверить, что это правда. А потом отстранилась, уже взяв себя в руки. Полагаться надо только на себя. Не терять контроль. Не пить. Смотреть под ноги. Не искать чужой поддержки.

Всегда поддержу.

Она вдруг подумала, что хочет, чтобы сегодняшний сон о спасении из ада повторился. Но не с тем ее неизвестным спасителем. А… с ним.

* * *

Алис проснулась оттого, что стало совсем светло. Вскочила, не понимая, где она, чувствуя уже подступающую панику. Огляделась. Кактусы на окне, маленькая кухня, отделенная от комнаты барной стойкой. Так. Она у Себастьяна. На диване в гостиной. И Деккер ее не разбудил ночью, чтобы она могла его сменить! Черт! Он же обещал! Опять эта чертова снисходительность и мачисткая галантность!

От гнева и обиды горло сдавило так, что стало трудно дышать. Алис кое-как пригладила растрепавшиеся волосы и решительно направилась в спальню Себастьяна.

Деккер стоял у окна, заложив руки за спину, и, услышав ее шаги, тут же обернулся.

– Почему вы… – гневно зашипела она с порога, но инспектор, жестом указав на спящего Матье, шепнул:

– Тише.

Вышел из комнаты, так что Алис пришлось отступить, чтобы дать ему пройти, и прикрыл за собой дверь.

– Что случилось?

– Вы меня не разбудили! Мы договаривались дежурить по очереди! Мне это не нужно! Мне не нужна ваша снисходительность! – выпалила она.

– А что вам нужно?

Вопрос застал ее врасплох. Деккер снова смотрел на нее сверху вниз этим своим странным взглядом – глаза будто мерцали. И Алис вдруг сказала это вслух, выдала свое потаенное желание:

– Партнерство на равных.

Он кивнул.

– И вы отличный партнер, напарник, каких поискать. Но я все же временно ваш начальник, Янссенс. И я решил, что ваша свежая голова для расследования важнее, чем моя. Мне нужны следы, нужны улики, чтобы поймать напавшего на Себастьяна. Все, что вы можете раскопать. Любая мелочь, любая деталь. Вы же сами это понимаете. Ну… мир?

Деккер протянул руку. Алис пожала ее, чувствуя, как пальцы тонут в его широкой и теплой ладони.

– В следующий раз просто… поставьте меня в известность.

Убирать руку ей почему-то не хотелось. Он тоже не торопился ее отпускать, как будто ждал, что она разожмет пальцы первой.

– Обязательно.

Деккер вдруг улыбнулся. Не краем рта, не волчьей ухмылкой, а улыбнулся по-настоящему, и Алис на мгновение замерла, растерянно на него глядя. Она не могла даже представить, вообразить, что он может быть