О бедном мажоре замолвите слово - Виталий Сергеевич Останин

Чашников потерял сознание от болевого шока, и в урегулировании не участвовал, однако граф Кретов взял на себя ответственность и заверил Михаила Юрьевича, что он сам, его компания, а также вышеупомянутый граф Чашников, претензий к нему не имеют. И даже выразил благодарность, что конфликт удалось разрешить без привлечения компетентных органов.

— Вторая благодарность за вечер, — кажется, глава рода Шуваловых никак не мог принять новости. — Сергей, ты точно о моем сыне сейчас говоришь? Ладно-ладно, шучу. Нервное.

— Вполне могу вас понять, Юрий Антонович.

Однако, чтобы князь не говорил, самообладание к нему вернулось довольно. Стоцкий заметил, как хищно сузились его глаза, а губы растянула очень опасная улыбка.

— Так значит у нас есть мордобой, по результатам которого юный Чашников чуть не использовал родовой дар в общественном месте, а Михаил его фактически спас от весьма неприятных последствий? Своеобразным способом, но спас, — произнес он задумчиво. — При этом, зачинщики конфликта уверяют, что у них нет претензий к моему сыну. Я все правильно понял, Сергей Андреевич?

— Да.

— Очень опрометчивое заявление, вот что я думаю. Потому что теперь претензии есть у меня. Свяжись с канцелярией Чашниковых и назначь мне встречу с их главой. Хочу обсудить, что он мне должен за выходку своего сына. Может заводик какой-то ненужный завалялся в активах?

— Сейчас же займусь.

— Тогда ступай.

Выходя из кабинета, Стоцкий услышал, как Шувалов тихо произнес:

— Палец сломал! Нет, ты только подумай!..

Глава 13

Интерлюдия — Чашников и Кретов

«Да как ты вообще это позволил ему сделать, позорище? Голыми руками, без магии!..»

Бесит! Как же бесит! Сама ситуация, отцовские слова!

«Ты всю репутацию Чашниковых вчера с говном смешал, щенок! На ранг Воина собрался сдавать? Серьёзно? Хрен тебе, а не Воин! Комиссия даже рассматривать твою кандидатуру не будет! Проиграть магический поединок противнику, который магию не применял — это же под вопрос и твой текущий ранг поставить можно!»

Еще и боль на месте перелома! Хотя, боль-то можно перетерпеть, а вот унижение…

«Сгинь с глаз моих… И не делай ничего! Самым мудрым в твоем положении поступком стало бы пропасть на пару недель, а то и месяцев! Видео мы удалим с большинства источников, но кое-где, кое у кого, оно останется. Да и память людская подольше держится. Особенно — в свете!»

С силой сжав квадратный стакан в кулаке, Павел Чашников несколько секунд боролся с желанием раздавить хрупкое стекло, но сдержался. Ненадолго, правда. Допив содержимое, он просто отбросил его в сторону, ничуть не озаботившись тем, разобьется он или нет. Порядок в комнате сейчас волновал его меньше всего.

Вспоминая недавнюю беседу с отцом, во время которой ему несколько раз хотелось провалиться от стыда сквозь землю, Павел раз-за-разом прокручивал в голове последнюю фразу Чашникова-старшего.

«А о мести даже не думай, Пашка! Только дыхни в сторону Мишки Шувалова — ноги выдерну и сошлю… на Дальний Восток, к ниппонцам!»

В голове парня сейчас был самый настоящий винегрет: процедура лишения статуса наследника Шувалова, кратковременное торжество самого Павла, когда ему предоставилась возможность поквитаться с Михаилом, драка в «Колычеве», которая возникала в мозгу причудливым калейдоскопом из слайдов, боль в сломанном пальце, разочарованная усмешка Машки Коровиной, на которую у него в тот вечер были планы, растерянные взгляды их с Кретовым свиты, которая даже не попыталась что-то сделать.

Странным образом, но Павел прекрасно понимал, что удар в спину боевым конструктом — это было нечестно, как и его претензия по поводу бездействия остальных. Вот только злоба требовала выхода.

— Ты мне за всё ответишь, — прошипел Чашников, бросив взгляд на загипсованный палец правой руки.

Обиду подпитывал и тот факт, что отец настрого запретил родовым целителям что-то делать с ранением сына. Как и ему самому пользоваться услугами сторонних лекарей, способных срастить кость за считанные часы. Мол, это тебе узелок на будущее, сынок. Вот этого Чашников вообще не понял! Какой, нахрен, узелок! Он тут пострадавшая сторона!

Создавалось впечатление, что его отец полностью встал на сторону Шувалова, а не своего родного сына. Чего стоила только его фраза: «Скажи спасибо, что светлый князь Шувалов не имеет претензий к случившемуся».

Это как, вообще? А почему тогда у Чашниковых этих претензий нет? Да, может где-то парень и поступил неправильно, на эмоциях, но вот так показательно лишать его защиты рода! Предать сына в угоду политике и добрых отношений с Шуваловым — это, по мнению Павла, был явный перебор.

Мишке, этому зарвавшемуся гадёнышу нужно придумать достойный ответ, чтобы он раз и навсегда понял, что с Чашниковыми лучше не связываться. Дерзость должна быть наказана. Тем более, если сделать всё правильно — чтобы не подкопаться, но все, кому надо, будут знать, за что «прилетело» Шувалову.

Тем более, князь не станет мстить, если с его сыном, которого старик сам списал в утиль, что-то произойдёт. Устраивать разборки с Чашниковыми уж точно не станет, поскольку понимает, чем это чревато.

«А может решить вопрос кардинально?», — вдруг подумалось Павлу.

Неожиданная мысль показалась Чашникову настолько простой и изящной, что он невольно улыбнулся. И почему он об этом не подумал раньше? Все эти разборки уровня «песочница» пора было заканчивать и заявлять о себе серьёзно. А что может быть серьёзнее, чем показательная расправа над обидчиком? Правильно! Только его скоропостижная кончина!

Мысль, буквально, требовала, чтобы её обсудили, нашли возможные изъяны и, после всех доработок, воплотили в жизнь. И Павел Чашников знал лишь одного человека, с которым можно ею поделиться. Потянувшись за телефоном, Чашников поморщился, когда взгляд снова зацепился за гипс.

«Вот нахрена было правую руку трогать?».

— Алло! Лёня, есть разговор. Нет, не по телефону. Я? Да скажи куда, я сам подскочу… Да, знаю, — взглянув на часы, Павел кивнул. — Давай, скоро буду.

— Мне кажется, что твой старик прав, — задумался Кретов, после того, как Павел озвучил ему свою идею.

— И ты туда же? — раздражённо бросил Чашников. — Вы что, Шуваловых боитесь, я не понимаю, блин.

— Во-первых: говори тише, — поморщился Леонид, просканировав взглядом зал. Заведение хоть и было пустым, но, помимо двух молодых дворян, здесь ещё находился персонал, который мог услышать вещи, для его ушей вовсе не предназначенные. — Во-вторых: страх здесь ни при чём, Паша. То, что ты предлагаешь — весьма заманчиво, не спорю. Только ты забываешь одну простую вещь.

— И