Убойная марка - Иоанна Хмелевская

Когда же в одном из окон промелькнуло лицо прокурора, я не выдержала, перестала сомневаться и вышла из машины.

Полицейский у входной двери как-то неуверенно преградил мне путь.

— Пани, я думаю, нельзя сюда входить.

Во мне тут же взыграли самые плохие стороны моего характера.

— А откуда вы знаете, можно или нельзя? — бесцеремонно заявила я. — А вдруг я просто обязана сюда войти. Кто нашёл для вас отпечатки пальцев? Я. И кое-какие вещественные доказательства. А вы уверены, что в протухлой капусте больше ничего не было?

Протухлой капустой я окончательно сбила парня с толку. Болеславец не Париж, в их полицейской комендатуре я была два раза, и весь наличный состав учреждения наверняка знал об этом.

Итак, я вошла в дом, и моим глазам предстало восхитительное зрелище.

Полицейские потрошили Вероникин дом с величайшей тщательностью, сантиметр за сантиметром. Нельзя сказать, что они переворачивали все предметы с ног на голову, увеличивая и без того царящий в доме беспорядок, зато самоотверженно рылись в ящиках столов и просматривали все книги на полках. А также каталоги, справочники и связки газет. Каждый предмет они аккуратненько посыпали порошком для снятия отпечатков пальцев. Вот с этого им и надо было начать. Если бы они провернули эту работу раньше, не пришлось бы ещё иметь дело с пылью, толстым слоем покрывшей все предметы в доме за прошедшие с убийства дни. Да, немало работы прибавил им Гражинкин воздыхатель, тот самый престарелый сосед. Ведь каждому дураку ясно, что свежий отпечаток пальца гораздо приятнее отпечатка запылённого.

А вот что меня больше всего озадачило, так это присутствие Патрика. Его предусмотрительно держали на уже обработанном участке комнаты. Втиснувшись в стену и стараясь как можно меньше бросаться в глаза следственным органам, я стояла не дыша. И все равно проклятый прокурор меня углядел, дёрнула же его нелёгкая повернуться именно в мою сторону.

— А пани что тут делает? — сурово вопросил он.

— На саксофоне играю, — не выдержала я, хотя зачем же с самого начала задираться с большим начальством? А вот сказалась застарелая неприязнь к прокурорам. — Вижу, что Панове нашли-таки наследника?

Услышав наш обмен колкостями, обернулся старший комиссар, видимо руководящий обыском.

— Нашли, — ответил он вместо прокурора. — Вот именно. Пан Каминский.

Я взглянула на пана Каминского, а пан Каминский поглядел на меня. Похоже, ему удалось многое прочесть в моем взгляде, он как-то даже слегка изменился в лице. Ничего не скажешь, парень красивый, как раз для Гражинки, холера, но не стану же я убеждать девушку связать свою судьбу с убийцей. А жаль…

— Очень приятно, — неискренне заверила я, — не знаю, известно ли уже вам…

И тут в голове промелькнул чрезвычайно важный для меня вопрос, рождённый моей всепоглощающей страстью к маркам. Вот интересно, успею ли я купить у него желанный болгарский блок, пока полиция ещё не разобралась в случившемся и он не стал у них главным подозреваемым? Впрочем, глупо надеяться, ведь все знают, что наследство останется в замороженном состоянии, пока не закончится расследование.

— ..известно ли вам, что в коллекции вашего дядюшки имелся болгарский блочек-105? — выпалила я совсем не то, что намеревалась сказать. — Я собиралась его купить, уже вела переговоры, торговаться не буду, куплю за цену, которую вы сами назовёте. Что скажете?

Наследник даже и не пытался скрыть, что ошеломлён.

— А пани не ошибается? — пробормотал он, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Уверена. Гражинка видела его собственными глазами в филателистической коллекции пана Хенрика.

Некстати произнесённое имя подозреваемой отбило у нас обоих охоту продолжать разговор, хотя он успел выразить своё полнейшее согласие на продажу желанного блока, как только это станет возможно. И даже торговаться не будет.

Старший комиссар грубо вломился в наш виртуальный Версаль, сурово заявив, что здесь никто и ничего продавать не будет. И недвусмысленно дал понять, что я не такая уж желанная особа при официальном обыске. Это я и без него понимала, да уж больно интересно было знать, найдут ли хоть что-нибудь. Патрик производил впечатление абсолютно спокойного человека. Я сообразила, что даже обнаруженные отпечатки его пальцев не повредят молодому человеку, ведь он имел право бывать в доме собственной тётки. Разве что окажутся поверх ещё чьих-то, более старых отпечатков.

Нашли монету! Я застала тот момент, когда техник ухватил монету, с трудом выковыривая её пинцетом из щели в полу под столом. Презентации не устроили, но я и без того успела рассмотреть, что она не похожа на наши два злотых, уж скорее смахивала на нашу теперешнюю монетку в двадцать злотых, причём после того, как по ней проехался трамвай. Находку немедленно аккуратно положили в конверт. А раз трамвай и конверт — точно, нумизматическая редкость, не обычная монета, сделала я вывод.

Поскольку полицейские власти косились на меня самым зловещим образом, вот-вот погонят, а уходить мне страсть как не хотелось, я самым униженным образом, со слезами на глазах, попросила их показать бедной коллекционерке ту марку, за которой она столько времени охотилась. Поймите, так хочется первый раз взглянуть на неё собственными глазами и убедиться, что она вообще существует! Ну что вам стоит?

О чудо! По каким-то, пока мне совершенно непонятным, причинам власти согласились исполнить мою просьбу. Расцветя, что роза весной, я трусцой подбежала к полке, где, по сведениям, полученным от Гражинки, лежали кляссеры с марками. В коллекции царил идеальный порядок. Все рассортировано, разложено по эпохам и странам. Не надо было тратить времени на поиски. Все демолюды <Демолюды — соцстраны (разг.).> в одном месте, главным образом раритеты, отдельно классика и бракованные. И среди раритетов — вот он, мой дорогой, болгарский блочек-105, несколько не отделённых друг от друга марок, в две строки.

О, какое счастье! Блочек чистый, негашёный.

Уверена! Я сияла собственным светом.

За руки меня не держали, и я, молниеносно выхватив из сумочки пинцет, осторожно ухватила марку и оглядела её заднюю сторону. Клей в идеальном порядке, хотя и не прикрыт для сохранности хавидом Экое варварство! Ах, как же мне хочется заполучить этот блочек!

— Да как пани смеет! — заорал на меня прокурор и попытался вырвать у меня из руки марку — А ну, уберите руки! — прикрикнула я на этого невежу. — Где это видано — хватать ручищами коллекционную марку Не дам!

Одобрительно кивнув головой, техник вытащил пинцет.

— Пани разрешит? Я осторожненько.

— Немедленно верните марку, — вмешался комиссар. — Она — неотъемлемая часть наследственного достояния.

Против техника, вооружённого пинцетом, я не возражала, но не сводила с него глаз. Не дай бог, помнёт уголок или ещё как испоганит сокровище. Нет, парень знал своё дело.