Агония обреченных - Анатолий Кулемин

— Читайте.

Там была его диктовка. Ее Бредли знал наизусть. Ход мысли Роуча он понял моментально и тут же почувствовал выигрышность ситуации для себя. Почувствовал, она была на поверхности, но ухватить не мог, не вырисовывался весь объем в целом, только части. Для их воссоединения требовалось время. Хотя бы немного, а его у Бредли не было. Нисколько.

— Как вы думаете, что это такое? — спросил Роуч.

— Это анализ. — Бредли пошел по наитию, ничего другого ему не оставалось. — Анализ операции высадки десанта в районе Тринидада с указанием ее слабых мест.

— Вот именно. А эти сведения были под грифом. Откуда они у него? И для кого он делал этот анализ?

Все. Части соединились. Объем стал целиковым, выигрышность стала осязаемой. В чем она заключалась, теперь Бредли знал.

— Это все? Других причин отправляться в плавание у вас нет?

— А этого разве недостаточно?

— Более чем… Только ведь вот в чем беда: вы-то героически искупите, а что делать вашему дяде? Пустить себе пулю в лоб? Ведь у него нет такой возможности, как у вас.

Роуч заметно побледнел, сидел каменным изваянием. Понял: Бредли припер его накрепко.

— И что же мне теперь делать?

— Вы же работаете в разведке, неужели сами не могли догадаться?

— А если всплывет?

— Макбирни мертв. Этого, — Бредли кивнул на записную книжку, — нет и не было. Кроме вас и меня, об этом никто не знает. Не бултыхать — не всплывет. Сожгите ее немедленно, сейчас же.

Роуч достал зажигалку и у себя под ногами разжег маленький костер. Глядя, как горит изодранная записная книжка, тихо проговорил:

— Теперь я у вас на плотном крючке, мистер Бредли.

— А вы и раньше были у меня на плотном крючке. Капсулы забыли? Просто сейчас этот крючок стал еще плотнее. «Ты, парень, мне нужен, поскольку постольку, а вот если удастся подружиться или хотя бы познакомиться с твоим дядей, полковником Шортом, вот это будет удачей».

Когда пламя погасло, Роуч поднял взгляд:

— Ну вот и все. Что дальше, мистер Бредли?

— Друзья зовут меня — Стэн. Оружие на катере есть?

— Разумеется, — удивился Роуч. — Забыли, куда я собирался плыть?

— Давайте. Давайте, давайте… — поторопил Бредли.

Роуч поднялся, достал из ящика для инструментов короткоствольный автомат, подсумок с запасными обоймами и гранатами, все это отдал Бредли, тот все тихо опустил за борт.

— Нам это ни к чему и в чужие руки не попадет, — пояснил он свои действия и деловито окинул катер взглядом. — Так. А где тут у нас «необходимый запас продовольствия»?

«Запас» оказался в носовой части, в ящике; оттуда Бредли извлек армейский вещевой мешок.

— Что тут у нас… — Бредли развязал узел и заглянул внутрь. — Икра черная, осьминог, тушенка… — рассматривал он этикетки банок. — Коньяк… Дональд, вы словно на пикник собрались плыть, а не на войну!

Все то время пока Бредли «хозяйничал», Роуч безучастно сидел и с безразличием наблюдал. Он был выбит, подавлен. Он был потерян.

— Дональд, сейчас вы похожи на человека, которого завербовал агент иностранных спецслужб, — видя состояние Роуча, проговорил Бредли. — Очнитесь же вы наконец. Ничего же страшного не произошло. Свое задание по «Москиту» вы выполнили с честью, группа к вылету для выполнения задания готова. У кого и какие могут быть к вам вопросы? Что вы переживаете?

Роуч покачал головой и грустно улыбнулся:

— Умеете приободрить. Какие будут дальнейшие указания, шеф?

— Я вам не шеф, — жестко, чеканно проговорил Бредли. Помолчав, смягчил тон. — А указания будут. Точнее, предложение. В Вашингтон я сегодня уже не полечу, это дело я отложу на завтра. А сегодня я предлагаю отпраздновать наше успешное возвращение из залива Свиней, черт бы их побрал! — он кивнул на вещмешок и добавил просительно: — Ну не пропадать же добру, а?

Роуч глубоко вздохнул, словно вынырнул из водоворота и коротко махнул рукой:

— Согласен.

В двухместном гостиничном номере они просидели до утра. Говорили обо всем и ни о чем: о погоде и о коммунистах, о женщинах и о Гитлере, о папе-маме и о Советском Союзе. Особенно — и это удивило Бредли — Роуча интересовала тема полета Гагарина в космос.

— Скажу вам по секрету, — шутливо признался он Бредли, — космос — моя мечта. Как я завидую этому русскому, как бы я хотел оказаться на его месте.

К утру Бредли имел полный портрет, характеризующий Роуча. Позже до Роуча дошло: он рассказал Бредли о себе все, в то время как о нем он не узнал ничего.

— Вылет группы назначен на сегодня на двадцать один час. Из лагеря они уже отплыли, — уже утром, собираясь, затронул Бредли «тему»; ночью они о ней не вспоминали. — Выезжайте на аэродром, осмотрите самолет, сделайте последний инструктаж-напутствие группе, проконтролируйте вылет. Это ваша обязанность, между прочим. Завтра отправляйтесь в Новый Орлеан, оттуда свяжитесь с дядей и доложите, что группа благополучно вылетела. — Бредли поправил перед зеркалом узел галстука и обернулся. — Думаю, скоро вы окажитесь в Вашингтоне.

— Хорошо. В Вашингтоне как я смогу вас найти?

Бредли написал на клочке бумаги номер телефона и показал его Роучу, дождавшись, когда тот кивнет, он клочок сжег.

— Только на пару недель я хочу попросить отпуск. Устал. Как думаете, дадут?

— Ну, это как будете просить, — усмехнулся Роуч.

Уже прощаясь, Бредли спросил:

— Послушайте, Дональд, а почему бы нам не перейти на «ты»?

— Почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответил Роуч. Это был как раз тот случай, когда такая форма ответа была согласием и не выглядела невежеством.

Это было воскресенье 16 апреля; флот вторжения на полном ходу шел к берегам Кубы. В залив Кочинос (залив Свиней). До высадки десанта осталось меньше суток.