Луч света в ненастный день - Анна и Татьяна Аксинины

– Какой еще дом?

– Большой кирпичный дом, двухэтажный. В нем было много окон и красная крыша из черепицы. А потом мне показалось, что ты умер.

– Обещаю, я всегда буду помогать тебе по жизни, даже если окажусь далеко от тебя.

В дверь просунулась голова Сергея.

– Чай пойдете пить? Я чайник вскипятил.

Лена вскочила на ноги, Николай поднялся с пола с трудом, прислонился к стене, постоял.

– Дядя, ты заболел? Почему ты не хочешь показаться врачу?

Он погладил её, как маленькую, по голове.

– Устал чего-то, пойду к себе, Нина беспокоится. А вы одни поужинайте.

Николай спустился вниз, сел в машину. Резкая боль опоясывала бок. Он час назад выпил ту таблетку, но боль не проходила. Неужели конец? Он согнулся и закрыл глаза. Господи, дай мне еще три дня! Он не помнил, сколько времени просидел в машине. Боль не прошла, но стала приглушенной, расползлась по телу.

Он подъезжал к дому Нины, когда зазвонил телефон. Номер был незнакомый. «Быстро же Алик отреагировал», – подумал Николай. «Я весь вечер буду дома, приходи один, буду ждать. И без сюрпризов», – он быстро ответил Алику.

Нина ждала его на пороге.

– Коля, как же ты долго, я беспокоиться начала. Ты ужинал?

– Потом. Молока мне подогрей, пожалуйста. Человек ко мне придет один, я поговорю с ним в комнате Лены. Важный разговор, ты к нам, пожалуйста, не заходи. А потом мы с тобой поужинаем. Хорошо?

– Молоко я тебе уже подогрела. Я в комнате своей закроюсь, мешать не буду.

Нина подала ему кружку с молоком, грустно улыбнулась и ушла в свою комнату.

Николай в темной кухне пил молоко, когда свет фар машины скользнул по занавескам на окне. Николай осторожно посмотрел на улицу. Алик выходил из машины один.

Николай провел гостя в комнату.

– Что, я прав оказался? – спросил он у гостя.

– Прав, растяжка стояла в доме, сразу входной дверью. Я через подвал прошел. Не попался.

– А теперь посмотри видео.

Николай пододвинул ноутбук к гостю и нажал кнопку.

Запись шла три минуты. Но Алик долго сидел, молча, уставившись на погасший экран.

– Где достали?

– Неважно. Узнал кого-то?

– Узнал.

– А теперь другое видео. Снято с одной камеры видеонаблюдения на вашей базе отдыха на озере, вечером, когда утонул твой дружок Борис. А со второй камеры запись стерта за этот день. Но видео-регистратор зафиксировал, кто к нему приехал, с кем он пошел вдоль берега поговорить.

Алик сжал кулаки:

– Убью гада! Что ты хочешь за эти видео? Назови цену, торговаться не буду.

– А цена моя такова: ты перед камерой рассказываешь мне все, что знаешь о семье Рокотовых. Всё и про всех! А особо подробно, как погибла Ася. Без утайки. Я отдаю тебе видео с этого компьютера, деньги и ты исчезаешь. Немедленно исчезаешь, и никого не трогаешь. – Николай выложил пачку долларов перед Аликом. – Согласен?

– Нет, сначала застрелю кое-кого! Я за Борьку отомстить должен.

– Не беспокойся, он свое получит. Застрелишь – легкая смерть. Пусть испугается, помучается перед смертью. И не обязательно своими руками убирать.

Взгляд Алика упал на татуировку на плече Николая.

– В завязке? – спросил Алик.

– Завязал. Ты мне веришь, что накажу его?

– Верю. Интересно, а тебе он какую дорогу перешел?

– Старые дела. Меньше знаешь, крепче спишь. Будешь говорить?

– Включай свою камеру.

Алик сел на стул перед камерой и начал говорить…

Николай долго не мог договориться с ним о встрече, всегда находились отговорки, то занят по работе, то уезжает, то приезжает. Пришлось слегка приоткрыть свои козыри. Конечно, он тут же согласился. Они встретились в ресторане. Несмотря на обеденное время, их проводили за столик в отдельный кабинет. Он сделал заказ, а Николай попросил лишь стакан воды без газа.

– Я хочу прослушать всю запись, – сказал он, как только вышел официант.

Николай вставил флэшку в ноутбук и подал ему наушники.

– У меня имеется несколько копий этой записи, – предупредил Николай.

Николай наблюдал, как побелели его пальцы, согнутые в кулак, сжались в одну тонкую линию губы, когда он смотрел запись. Он снял наушники, еле сдерживая свой гнев.

– На этой флэшке также вы найдете интересные видео, снятые на озере и в поселке Кленовый. Посмотрите дома. – Николай вытащил флэшку и подал ему.

– Сколько денег вы просите за все копии.

– Мне деньги не нужны.

– А чего же вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы оставили Лену в покое. Уверяю вас, она не в курсе, кто на самом деле пытался её убить. Все копии в надежных местах. Пока мы оба с ней живы, вам ничего не угрожает. И молитесь, чтобы ей кирпич на голову случайно не упал, или от болезни какой не умерла. Запись моментально получит Рокотов Иван Кириллович и наши правоохранительные органы. Я догадываюсь, кого вы предпочтете увидеть первым.

– Какие гарантии?

– Никаких, лишь мое честное слово. Пожалуй, я вас оставлю. Приятного аппетита!

Николай вздохнул на улице полной грудью. Вот и всё. И боль в боку куда-то отступила. Успеет он вернуться к своей Марине. На месте Арнольда он бы срочно сгреб все свои и чужие деньги и смылся. Лене ничего больше не угрожает. Но девочку следует успокоить, рассказать ей другую правдоподобную версию. Сочинить сказочку. Что-то вроде того:

«Дайвер Борис был в любовной связи с Асей, (или Алик был любовником, без разницы). Любовник Аси убил её случайно. Борис и Алик сами придумали и реализовали план сокрытия преступления. Арнольд-Роман Тузов – пострадавшая сторона, он был не в курсе. Алик убил Бориса, и скрылся за границу».

Да, пусть будет так. Девочке пора «выходить из подполья». А с Серегой серьезно поговорить!

Роман приехал домой, не разуваясь, прошел в кабинет и включил компьютер. Сначала он посмотрел два небольших видео. Поганцы, где же они откопали этот идиотский видеорегистратор! А каков Алик, мерзавец! Жаль он не успел этого гада прикончить. Роман на полную громкость включил запись и прослушал еще раз рассказ Алика.

… Мы с Ромкой Тузовым со школы дружили. Нет, конечно, не учились мы в одной школе. Кто он был, а кто я! Я чуть в осадок не выпал, когда узнал, из какой он семьи. У меня мать-алкоголичка, а он принадлежал одной из самых богатых семей Москвы. Чудно казалось по началу, что он мог с уличной шпаной знаться. Но потом я понял, почему его на улицу потянуло. Зависть и обиду свою не мог