Глинтвейн на снегу - Лариса Королева

Вскоре секретарь предложила Леденёвой и Фёдорову пройти в кабинет, и защитники сторон уселись на стулья поодаль друг от друга.

– А ответчики у нас сегодня не явились? – спросила Морозова.

– Ваша честь, Владислав Сухомцев счёл, что всё существенное по делу он уже сообщил на предыдущем процессе, больше ему добавить нечего, – Дарья подошла к судейскому столу и положила на него лист бумаги. – Просил передать ходатайство о рассмотрении дела в его отсутствие.

– А Свечкина? – уточнила судья.

– Сейчас позову, – адвокат элегантным жестом фокусника распахнул дверь кабинета, махнул рукой в сторону коридора, и на пороге появились две женщины.

Лучше бы, конечно, кролик из шляпы!

Дарья сразу поняла, что это Алина и её мать. Первой вошла Анна. Владислав был прав, она и правда была похожа на бомжиху, но хорошо отмытую, одетую хоть и бедненько, но чистенько. Тягу женщины к алкоголю выдавали лишь набрякшие веки и подрагивающие руки, но это можно было списать на волнение и «расстройство чувств».

Вид Алины и вовсе поражал воображение. Невысокая худенькая девушка в скромной чёрной одежонке мешковатого покроя и без тени косметики на детском личике выглядела невинной монашкой, а вовсе не развязной куртизанкой. Для завершения образа благочестивой Свечкиной не хватало только церковной свечки в тоненьких ручках без маникюра.

Дарья почувствовала, что у неё повышается давление. Но она всё же боец, а не «овца»! Некстати вспомнилась оперская история Егора, рассказанная им несколько лет назад.

В девяностые годы на Кубани ловили членов банды, которая увозила в лесополосы и насиловала девушек, а потом оставляла их полуголыми и привязанными к дереву. Но одна из девиц так рьяно сопротивлялась, дралась и царапалась в машине, что выкинули её на ходу, чтобы не связываться. Девушка оказалась дочкой прокурора одной из российских областей, и её отец через кубанских коллег организовал краснодарской опергруппе полный карт-бланш на разработку этих насильников любыми методами. Когда их задержали, девушка на опознании не рукой показала на преступника, а взмахом ноги ткнула сапогом ему в морду.

Но сейчас не то что «сапогом в морду», а даже «фейсом об тейбл» не получится, почувствовала Дарья.

В показательном выступлении Свечкиной было столько горечи и смирения! Папочка её из роддома не забрал, и она росла сироткой. Но других детей у Сухомцева не родилось. И он продал ей по-дешёвке два джипа, чтобы загладить свою вину за то, что алименты не платил. А они с мамой все свои сбережения за эти машины отдали. А потом папа стал втравливать родную дочь в мошеннические схемы с ИП, и потому она была вынуждена прекратить с ним общение.

Испитая Анна нетвёрдым голосом уверяла: да, всё так и было! Из роддома дочь не забрал, и денег на воспитание не давал. Но каждый джип они с дочкой по сто тысяч рублей заплатили, ещё и у знакомых деньги занимали. А Владислав чуть дочь под уголовное дело не подвёл…

Адвокат устроил отличный постановочный спектакль. Далее, со слов ответчицы Свечкиной-младшей, выходило, что у Владислава с Алевтиной брак фиктивный, они давно не живут вместе, и потому «жена не жена» не могла ничего знать об отношениях отца и дочери. Тем более, о проданных им джипах.

Фёдоров грозил подать в Следственный Комитет заявление о фальсификации «Отзыва на иск» от Алины. Дарья понимала, что он ничего не докажет, поскольку подпись Свечкиной и печать её ИП – подлинные. А узнать, кто конверт надписал, невозможно. Не брать же образцы подчерка у жителей всей планеты! Конверт могли надписать даже в Турции и выслать в Краснодар, чтобы письмо здесь отправили. Но разве от этого легче?

Леденёва, конечно, задавала ответчице вопросы:

– Почему вы уверяете, что приходитесь родной дочерью Сухомцева, если были рождены в браке вашей матери с другим мужчиной?

– Это не так, – тут же возразила Анна, – как только у меня начались отношения с Владиславом, я сразу же со своим мужем развелась!

– Я готова сделать тест ДНК, – сказала Алина. – Я давно папе предлагала установить его отцовство, но он отвечал, что в этом нет необходимости, потому что, познакомившись со мной, сразу понял, что я ему родная. Я очень похожа на его маму.

«Ну, что же, вторая сторона по делу тоже имеет право искажать факты, представляя дело в выгодном для себя свете», – философски подумала Дарья и внесла Ходатайство о запросе в районный ЗАГС документов о разводе Анны Свечкиной, прекрасно зная, что таковых не будет.

Но вряд ли это уже имело большое значение. Самодовольный вид адвоката говорил о том, что исход дела в пользу его клиентки предрешён, он явно был в этом уверен. Впрочем, защитница интересов другой стороны – тоже.

– Ваша честь! Если у госпожи Леденёвой больше нет вопросов к ответчице и свидетелю, можно их отпустить? – спросил Фёдоров.

– Да, пожалуйста, – милостиво кивнула Морозова.

Анна и Алина вышли из кабинета, и тут Дарья решила выбросить последнюю козырную карту, вернее, единственную на этом процессе. Она спросила у адвоката:

– А вы в курсе, что ваша доверительница Свечкина, скромная такая с виду девушка, которая врала суду с самым невинным выражениям лица, занимается сексом сразу с четырьмя мужчинами одновременно?

– Вы хотите сказать, она этим зарабатывает? – воинственно вскинулся Фёдоров, почувствовавший возможность поймать Дарью на слове и привлечь к ответственности за клевету.

Но не зря же она столько лет отработала в журналистке, специализируясь на криминалистике и юриспруденции, и потому спокойно ответила:

– Нет. Этого я не хочу сказать. Я не знаю, за деньги ваша клиентка это делает или бесплатно. Но у меня есть снимки, подтверждающие мои слова о групповом сексе, и это не фотомонтаж! Обратитесь в полицию, пусть сделают экспертизу.

Леденёва достала из файла и протянула Фёдорову большие фотографии. Бегло их просмотрев, адвокат хмыкнул и спросил у судьи:

– Будем к делу приобщать?

Морозова с брезгливым выражением лица замахала руками:

– Я не хочу на это смотреть!

В глазах секретаря суда, похожей на школьную учительницу на пенсии, читалось неподдельное любопытство.

Фёдоров убрал фотографии в свой портфель. «Пусть и сам полюбуется, и маме покажет снимки её дочечки, – мстительно подумала Дарья.

Морозова объявила перерыв в заседании для вынесения решения. И оно через пятнадцать минут было озвучено не в пользу истицы Сухомцевой: «В иске отказать».

Леденёва вышла из здания суда, присела на лавочку и закурила, к ней подошёл Фёдоров:

– Дарья, когда вы нам машину отдадите?

– Когда вы выиграете дело. Мы будем обжаловать решение суда.

– Ну, смотрите, я адвокат высокооплачиваемый, и за каждое моё действие суд с вас взыщет приличную сумму.

– А вы сначала выиграйте в кассационной инстанции!

Фёдоров удалился, а Леденёва полезла в сумку, разыскала сотовый, обнаружила, что он полностью разряжен, и пошла через всё ещё тенистую рощу в сторону дома своей подруги. Успокаивая себя, она думала о том, что если больше ничего нельзя сделать – надо сделать выводы.

Люсиной машины во дворе она не нашла и обессилено присела на лавку у подъезда, кода которого не вспомнила, он был записан в телефоне. И тут в раздвижные ворота двора въехал джип.

– Люсь, я дело проиграла, – удручённо пожаловалась представительница интересов вышедшей из машины подруге.

– Не ты, а твои горе-адвокаты, – возразила та. – Пошли кофе пить.

– А чё покрепче?

– Есть мадера.

– Надо же. Даже не помню, когда я её пила.

В квартире Люсьены Дарья поставила телефон на зарядку, выпила рюмку мадеры и принялась рассказывать о перипетиях сегодняшнего судебного дня. Но, как говорится, «на самом интересном месте» зазвонил мобильник.

– Ну, как там? – спросил Владислав.

– Ужасно. Явились Алина и Анна. Ну, ты можешь себе представить, что они там несли! Понятно, что мнение судьи по делу поменялось на противоположное. В общем, решение принято не в нашу пользу. Я очень расстроена. Столько времени и сил впустую!

– Я подам жалобу в Краевой суд.

– Но ты же понимаешь, что шансы выиграть в кассационной инстанции мизерные. Для этого нужны очень веские основания. Или очень большие деньги. Краевой почти всегда утверждает решение районных судов.

– А на этот случай у меня есть план «Б». В Ингушетии живёт мой клиент и друг Абдул, я вёл пару его дел и вообще много хорошего для него сделал. Напечатаю на Алининых бланках расписку о том, что