Для крутых закон не писан - Андрей Бадин

— И все?

— Все, — соврал Николай. Он не сказал о ста тысячах долларов, подаренных ему Гурвичем и положенных им в ячейку камеры хранения на Белорусском вокзале. Хотя в тот момент он о них и не вспомнил. А жаль.

— Может, фильм в его «Мерседесе», — добавил полковник, — или в его квартире?

— Мы сейчас приедем в гараж и обыщем его машину еще раз, — сказал Николай, выключил сотовый и посмотрел на Настеньку.

— Мама звонила? — догадалась та.

— Да, она сейчас не может приехать, но через пару часов будет дома. — Бугров второй раз соврал дочери, чего никогда раньше не делал. Он не говорил того, чего ей знать не надо было, но никогда не врал. Теперь пришлось. — Милая, я сейчас уеду, а ты останешься дома и будешь меня ждать, через несколько часов я вернусь вместе с мамой и Пашенькой, и мы поедем за город.

— На машине?

— На машине, доченька, а пока я уезжаю.

— Возьми меня с собой, папочка, — попросила та.

— Нет, не могу. Ты останешься дома, я тебя запру на все засовы, и ты будешь одна. Поиграй на компьютере, посмотри мультики, поешь, поспи, делай, что хочешь, но из дома не выходи. Если кто-то, кроме меня и мамы, будет звонить в дверь — не открывай.

— Я одна боюсь, — захныкала девочка.

— Ты уже взрослая, тебе скоро десять лет, и тебе нечего бояться. У нас дверь железная, мощная, замки хорошие — их открыть невозможно, ты здесь в безопасности.

Николай подумал, что, может быть, взять дочь с собой, но, вспомнив недавние перестрелки, решил не рисковать.

«У них в заложниках мои жена и сын, и дочка им не нужна».

— Я тебе оставлю вот эту трубочку, — ласково сказал он и дал дочери портативную рацию. — Услышишь сигнал, нажми вот эту кнопку, и мы с тобой поговорим. Если тебе станет страшно или кто-то будет звонить в дверь, то сразу нажми эту же кнопку, и я тебя услышу, где бы ни находился.

Настенька кивнула, взяла прибор и повертела его в пальцах:

— В любом случае нажать на эту кнопочку? — повторила она.

— Умница, — обрадовался отец. — Давай порепетируем. — Он вынул из сумки вторую рацию, вышел в коридор и нажал на нужную кнопочку. В гостиной послышался резкий писк, Настя нажала кнопку и ответила:

— Алло, папа, это ты?

— Это я, доченька, слышишь меня?

— Слышу, папочка, слышу, — обрадовалась девочка.

— Теперь выключи ее, иначе батареи разрядятся, — сказал Бугров.

Девочка выполнила указания и выбежала в коридор радостная.

— А теперь ты первая нажимай, — сказал Николай и выключил свою рацию.

После проверки связи Бугров еще раз строго-настрого запретил дочери открывать дверь, поцеловал ее в щеку и вышел. Он закрыл железку на все замки, они с Алексеем быстро спустились к машине, сели в нее и помчались в управление. Когда приехали, оставили «восьмерку» на стоянке и отправились на открытую площадку технической лаборатории, где дожидался своего часа новенький «Мерседес» Ральфа. Возле него уже толпились техники во главе с полковником Давыдовым. Он не стал терять времени даром и приказал распотрошить иномарку. Пять экспертов незамедлительно принялись за дело, и Николаю с Алексеем осталось только наблюдать за их работой.

— Ну как ты? — спросил шеф, когда Бугров и Толмачев подошли к машине.

— Так себе, — ответил капитан, — жена плачет, боится, что и понятно.

— Я кое-кого привел, — сообщил полковник, — поговори с ним.

Николай обернулся и увидел у входа командира группы специального назначения ФСБ полковника Михаила Сергеевича Воробьева. Они были хорошо знакомы и поэтому поздоровались за руку и тепло похлопали друг друга по плечам.

Бугров начинал службу в группе по борьбе с терроризмом под руководством тогда еще майора Воробьева. Тот обучил Николая нелегкому военному ремеслу и сделал из него отличного бойца. Они вместе выполняли задания в Чечне и Дагестане, вместе разрабатывали боевые операции по освобождению заложников в самолетах, автобусах, поездах, автомашинах. И лучше Михаила Сергеевича и его группы никто в контрразведке этого делать не умел.

Воробьев был мужчиной среднего роста, крепкого телосложения, сильным, умным и волевым. Но что самое главное — честным, открытым и душевным человеком. Вид у него был прямо-таки деревенский — да он и был из крестьян. Родился на селе, работал в колхозе трактористом, потом пошел в армию — в десантные войска, а после его, отличника боевой подготовки, пригласили на службу в КГБ. Он был одним из организаторов группы по борьбе с терроризмом и ее бессменным лидером.

— Ну, здравствуй, Коля, — с улыбкой произнес полковник.

— Здравия желаю, Михаил Сергеевич, — натянуто улыбнулся Николай, хотя он был рад встрече со своим бывшим руководителем.

— Чего хотят террористы? — с ходу начал Воробьев.

— Час назад мою жену и ребенка взяли в заложники, потом позвонили мне и потребовали видеодиск с записью фильма, компрометирующего кандидата в депутаты Государственной Думы господина Тарасова.

— Знаю такого, — кивнул антитеррорист.

— Но вся штука в том, что у меня нет этого видеофильма. Агент, снабдивший меня этой информацией, мне его не давал.

— Надо спросить у агента, где фильм, — догадался Воробьев.

— Сексот погиб, — пояснил Давыдов.

— А, тогда сложнее, тогда необходимы переговоры с захватчиками. Если договориться не удастся и они просто так заложников не отдадут, то можно подсунуть им липовый диск и по нему получить твоих родных. Как это всегда делается, когда террористы или похитители требуют деньги. Подсовывают куклу и освобождают пленников. Потом прослеживают захватчиков и хватают их или уничтожают, — Воробьев развел руками.

— Не знаю, получится ли, — вздохнул Николай. — Когда мы освобождали незнакомых нам людей, то строили комбинации, не учитывая, что риск для пленников во время проведения захвата максимален. Теперь я чувствую на своей шкуре, что это такое — иметь в заложниках самых близких тебе людей.

Николай вспомнил неудачную, на его взгляд, операцию по освобождению заложников в здании концертного зала на Дубровке. «Норд-Ост» стал проклятием антитеррористического ведомства и черным пятном в его славном досье. После того провала Бугров опасался вверять судьбу своих близких в руки бойцов антитеррора. Он предпочитал найти диск и отдать его захватчикам. Только это было стопроцентной гарантией их безопасности. О себе и своей жизни Николай сейчас думал меньше всего. Поэтому он повременил с принятием решения и Воробьеву ответил следующее:

— Михаил Сергеевич, я попробую найти диск, и если найду, отдам его этим гадам.

— А если не найдешь?

— Вот тогда и поговорим, — Бугров нахмурился. — Я не собираюсь вести с похитителями никаких игр. Никаких захватов, спецопераций, погонь и засад не будет — я так решил. Мне жизни моих жены и сына дороже всего.