Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина

холода, голода и жажды, не имея возможности даже позвать на помощь. Говорю вам, у нас завёлся живодёр! Крошечке повезло, ей удалось от него удрать. Видели бы вы, в каком состоянии она ко мне вернулась. Грязная, истощённая, я почти целый час мыла её в бане, чтобы привести в приличный вид. Но всё это уже в прошлом. И вот, она снова с нами!

К этому времени они уже прошли в дом, где Анна Вольфовна спустила Крошечку с рук. Та немножко покрутилась, обнюхивая углы и словно проверяя, что изменилось со времени её отсутствия, но далеко от своей хозяйки всё равно не отходила.

— А сейчас мы с вами будем есть торт! Станем праздновать возвращение Петра Филипповича и Крошечки! Вы же не откажетесь посидеть со мной и отметить такое дело?

С этими словами она взмахнула кружевной скатертью, словно самобранкой. И уже через минуту на скатерти стояли белые чашки с золотой окантовкой и зелёными листочками, вазочка с крошечными ванильными сухариками и вафельный тортик, который заставил сыщиц кое-что вспомнить и нахмуриться. Ещё мрачней стали у них лица, когда старушка извлекла большую банку растворимого кофе, которую вскрыла прямо при них.

— Как пахнет! — сунув нос внутрь банки, блаженно закатила она глаза.

— Вы как специально готовились. Кофе непочатая банка, тортик, красиво живёте. Для сегодняшнего праздника купили?

— Нет, не угадали. На днях гостей ждала. Для них угощение и прикупила.

— И что гости? Не приехали?

— Приехать‐то они приехали, только до кофе у нас с ними дело не дошло. Если честно, выгнала я их.

— Почему выгнали?

— Поругались мы с ними.

Сыщицы переглянулись между собой, и Светлана аккуратно спросила:

— Кто был‐то? Ваши друзья?

— Были бы мои друзья, уж я бы нашла к ним подход.

— Если не друзья, значит, родственники?

— Да что вы! Какие у меня родственники! Одна я! Двоюродные сёстры две есть, да я их уже много лет не видела. Они за Уралом живут, обе одинокие, как и я.

— Кто же тогда к вам приходил? И если не секрет, кто вас расстроил?

— Никакого секрета тут нету. Полагаю, скоро уже весь посёлок будет знать. Пётр Филиппович мне нынче в очередной раз предложение сделал. Прежде я всегда отказывалась, а тут взяла и приняла. Да видели бы вы, как он обрадовался! Прямо в больнице и предложил нам с ним пожениться.

— Что вы говорите! Так вы теперь у нас невеста! Поздравляем!

— У него такие мысли уже давно в голове зрели. Намёки всякие делал, вопросы задавал, как я к замужеству отношусь с порядочным, пусть и немолодым кавалером. А я не то чтобы не понимала, к чему дело идёт, просто не хотела торопить события. В нашем возрасте уже полагается каждой минуте радоваться, потому что не известно, наступит ли за ней следующая. Но это я так рассуждаю. А родственники Петра Филипповича совсем иначе к его брачному проекту отнеслись. Им‐то он раньше открылся. Наверное, ожидал, что они его одобрят, счастья ему пожелают. Да где там! Старший сын с семьёй, у них у самих два уже взрослых сына и дочь, так он ещё как‐то поспокойней отнёсся к словам отца. Средний тоже при должности, жена тоже работает, и сын у них взрослый, недавно у него четвёртый ребёнок в семье родился. Тем вообще ни до чего, всё их свободное время занимают четверо маленьких внучат, правнуки Петра Филипповича. А вот младший с женой… Те резко против были.

— Как же так! Это весьма печально.

— Но тут объяснить требуется. Трофим, так младшенького зовут, он у Петра Филипповича поздний ребёнок. И рождение его стоило здоровья матери. Ей уже почти пятьдесят было, когда она рожать надумала. Врачи ей не советовали, но она всё равно по-своему поступила. Ну, родить‐то сыночка родила, но здоровье у неё после родов резко пошатнулось. А мальчик такой родился неспокойный, всё время с ним что‐то случалось. Из болячек не вылезал, травмы постоянно с ним какие‐то случались. Родители на него дышать и то боялись. Ну, и скажу прямо, избаловали они сына. Вот он так при отце остался, никакого своего дела не завёл, всё только за папой. Сам Пётр Филиппович у нас судовладелец, бизнес на теплоходах у него. Вот младший сын в данный момент тем бизнесом и руководит.

— Это он к вам в гости приходил?

— Да! И ещё не один заявился. Жену свою с собой прихватил, Вассой её кличут. Слыхали ли вы такое имя? Васса в переводе означает царица. Вот она из себя царицу и корчит. Хотя по мне, какая из неё царица? Кошка она драная, а не царица. Волосья свои выбеленные распустит чуть ли не до пупа и думает, что впрямь царица. К старшим у неё никакого почтения нет. С Петром Филипповичем сколько раз ругалась. Что он ни предложит, всё не по ней. Грубая такая. Кричит, ругается, Пётр Филиппович мне на неё много жаловался. Из-за Вассы он и от дел отошёл, всё сыну поручил, руководи, мол, самостоятельно, не хочу с твоей женой пререкаться. Погубите бизнес — дело ваше, вам жить. Руководи! Но Вассе всё мало было, хотела, чтобы Пётр Филиппович полностью весь свой бизнес на Трошу переписал. А Пётр Филиппович заупрямился. Надоело ему, что он для них всё делает, а они об него ноги вытирают. Раньше он не задумывался особо, а тут со мной сошёлся, я ему и растолковала, что к чему. Он по-новому на вещи взглянул и со мной во всём согласился. Негодный у него младший сын оказался. Нечего такому и потакать. Пусть сам попытается дело собственное наладить, тогда и отца по достоинству оценит. Но куда там! Вот и сегодня в больнице все родственники собрались, даже внук — многодетный папаша и тот от семьи оторвался, прикатил на всякий случай, вдруг не удастся любимого деда больше живым повидать. Много народу приехало. А младшенького я так и не увидела. И жена его носа в больницу не сунула. Хорошо я их, получается, пропесочила, когда они у меня были. Всё им высказала. А они оба обиделись, выходит. Ну, да и ладно, на обиженных воду возят. Петра Филипповича только мне жалко, очень он к своему младшенькому привязан душевно. По мне, так век бы совсем Трофима этого с его Вассой не видать. Но у Петра Филипповича всё равно к ним чувства. Сколько Васса ему гадостей говорила, сколько они с ней ссорились, а потом всё равно мирились. И в знак примирения Пётр Филиппович обязательно Вассе подарок какой‐нибудь дорогой делал. То машину-кабриолет,