Пасьянс на красной масти - Кирилл Шелестов

Она задумчиво подняла на меня свои серо-зеленые глаза. До сих пор она избегала смотреть в мою сторону.

— Сколько, по вашему мнению, ему заплатить, чтобы он отвязался? — внезапно спросила она.

Вопрос был не очень корректным. Не только потому, что он подразумевал существование между нами особой доверительности, до которой было еще далеко. Но и потому, что давать ему денег она явно не собиралась. И спрашивала, лишь чтобы порисоваться зависимостью от нее важного человека. Это, пожалуй, было грубовато. Столь же грубовато, как заставлять меня битый час дожидаться в приемной.

Наши отношения еще не начались, а она уже спешила обозначить свое главенство, используя для этого не принадлежавшие ей средства. Она нравилась мне сама по себе, а не как наследница хасановских миллионов. С наследницей я мог лишь обсуждать сделку.

— За то, чтобы отвязался, платить вообще не стоит, — рассудительно заметил я. — Думаю, он больше не придет, слишком оскорбительно для него. В лучшем случае, позвонит. Если вы намерены помогать ему избраться мэром…

— Плевала я на политику! — перебила она, снова выдавая себя. Такой ответ ее не интересовал. Она ждала от меня чего-то иного. — Какое отношение политика имеет к моей жизни и моим проблемам? Знаете, что я бы сейчас с удовольствием сделала? Пообедала! Я вдруг что-то проголодалась. Вы не возражаете, если мы поговорим где-нибудь в другом месте?

Она все-таки решилась разрушить созданную ею же дистанцию. Я покорно поднялся. В приемной ее все еще дожидалась заплаканная девушка. Увидев выходящую Хасанову, она вскочила.

— Как?! Ты уже уезжаешь? — пролепетала она.

— Я не смогу тебя сегодня принять, — неприязненно отозвалась Хасанова. — У меня важные дела.

— Но я ждала тебя два часа!

— Я тебя не приглашала! — отрезала Хасанова, выходя из приемной в коридор. Я последовал за ней. Девушка кинулась следом и, забежав вперед, загородила ей дорогу.

— Ира! Нам нужно поговорить! — упрашивала девушка. — Ну, пожалуйста! Я умоляю тебя!

— Мы уже все сказали друг другу! — холодно и поспешно ответила Хасанова, пытаясь ее обойти. Она бросила на меня тревожный взгляд. Вероятно, ей не хотелось, чтобы я становился свидетелем ее объяснения с девушкой.

В отличие от нее, мое присутствие девушку не беспокоило. Ей было не до приличий.

— Ты не можешь так со мной поступать! — воскликнула она в отчаянии.

Ее тон заставил Хасанову остановиться.

— Почему? — вкрадчиво усмехнулась она, сразу забывая про осторожность. Ее глаза вспыхнули злыми зелеными огоньками. — Кто мне запретит?

— Это Федин ребенок! — сорвалась девушка. — Ты отлично это знаешь! Эту квартиру он купил для нас с ним! Он просто не успел оформить. Ты не имеешь права выгонять нас на улицу!

Она захлебнулась и заплакала, закрыв лицо руками. Хасанова следила за ней молча, с мрачным удовлетворением. С минуту были слышны только всхлипывания.

— Это подло! Подло! — твердила девушка, размазывая по щекам тушь и помаду. — Я сижу без денег, с грудным ребенком. Мне нечем его кормить! Ты хотела меня унизить? Ты это сделала! У меня молоко пропало! Ира! Остановись! Нельзя шагать по трупам! Зачем ты отнимаешь у нас последнее! Что мне делать?! Как мне жить? Я бы никогда с тобой так не поступила!

На секунду что-то дрогнуло в лице Хасановой. Мне показалось, что по нему пробежала тень жалости. Но тут же вновь все заслонила прежняя ожесточенная неприязнь.

— А ты думала обо мне?! — мстительно прошипела она. — Когда ты сталкивалась со мной и нагло улыбалась мне в лицо, тебя волновало то, что я чувствую? Или когда летала с ним за границу, а я сидела здесь, и надо мною смеялся весь город? А когда ты пришла ко мне

домой и в присутствии моего сына, нашего с Федором сына, устроила скандал, ты помнишь? Помнишь?! Тебя заботило то, что я пережила за эти два года?

— Ира, перестань! — взмолилась та, хватая ее за запястья. — Какое все это имеет значение сейчас?!

Хасанова отдернула руки и с трудом перевела дыхание.

— Я просила тебя только об одном! — продолжала она немного спокойнее. — Воздержаться от публичных выходок! Я приехала к тебе после смерти Федора, и ты мне поклялась! Ты, надеюсь, помнишь об этом? Я пообещала тебе оставить квартиру и дала тебе денег. А ты в ответ притащилась на митинг. Ты не постеснялась прийти на поминки! Ты даже заявилась к Силкину, чтобы просить его переоформить на тебя квартиру! Или ты думаешь, я этого не знаю!

Ее фарфоровое лицо пошло некрасивыми пятнами. Девушка уже рыдала в голос. Теперь Хасанова, как и ее бывшая соперница, не обращала на меня внимания. Как будто меня здесь вообще не было.

— Я даю тебе неделю, — отчеканила Хасанова. — Неделю на то, чтобы ты убралась из города в свою деревню. Или откуда ты там появилась? И запомни, это мое последнее слово!

Девушка наконец не выдержала. Ее прорвало.

— Шлюха! — крикнула она, обжигая ее ненавидящим взглядом. — Это ты его заказала! Ты!

И, не оборачиваясь, бросилась бежать по коридору.

Хасанова упрямо тряхнула головой и поджала губы. Открыв сумочку, она принялась лихорадочно рыться в поисках сигарет. Когда она прикуривала от золотой зажигалки, пальцы у нее дрожали.

Моя работа на живодерне имени Владимира Храповицкого вовсе не означает, что издевательство над животными входит в число моих любимых развлечений. Во время этой сцены я стоял чуть поодаль, изо всех сил изображая из себя слепоглухонемую статую.

Хасанова обернулась ко мне. На ее лице была нескрываемая досада. И вместе с тем, она как будто испытывала странное облегчение от того, что я узнал тайну, которой она стыдилась.

— Вы считаете, что я поступила неправильно! — с вызовом спросила она.

— Это не мое дело, — сдержанно отозвался я. — Я не обсуждаю ваших поступков.

— Я спрашиваю ваше мнение! — требовательно повторила она, не сводя с меня глаз.

— Предпочитаю оставить его при себе, — ответил я. Кажется, резче, чем хотел.

— Мне и так понятно! — раздраженно усмехнулась она. — Всегда легко быть добрым за чужой счет! — И, отвернувшись, двинулась к выходу.