Багровый мускат - Владислав Белик

– Это для начала, – Марк улыбнулся. – Планов было много, но ты мне помешал.

– Урод! – я произнес с отвращением.

– Давай сосиски, как договаривались.

– Разве мы о чем-то договаривались? – спросил я и улыбнулся в ответ.

– Сука, тащи мою награду! – требовал Марк.

– Ага, бегу, – кинул я и закрыл за собой дверь.

Комната допроса: 13:36

– Жестокий ты человек, Родион! В бедра вбивать гвозди – это надо иметь стержень!

– Марк сам виноват – он пытался изнасиловать Вику, – заводился парень. – Но я это делал не только для защиты подруги, мне нужна была информация.

– Твои действия классифицируются как пытка, ты об этом знаешь? – указал Волков.

– Знаю, – ответил Родион, – но у меня не было выбора.

– У культистов тоже, они должны были принести в жертву девчонку!

– Не сравнивайте! Культисты руководствовались корыстной целью – им нужен был урожай кровавого муската!

– В твоих целях не было корысти? – спросил Илья. – Разве не ты выбивал информацию?

Родион сжал кулаки и глубоко вздохнул:

– Я считаю, мой поступок и рядом не стоит с жертвоприношением. Если вы хотите к моему делу добавить еще статью за пытки – пожалуйста.

Волков потер нос, затем развалился на неудобном стуле и сказал:

– Ладно, не буду топить тебя. Ты молодец, впрягся за девчонку.

– Ага, спасибо, – с иронией в голосе ответил Родион.

– Ты попал на ритуал благодарения?

Парень кивнул.

Глава 14: Правда

Что ж, наступил следующий день. С самого утра мы с Викой находились на виноградниках. По моим расчетам, ближе к обеду работа закончится. Я хотел как можно быстрее покончить с заданием, старался выдавить из себя максимум продуктивности. Вика смотрела на меня, как на дурака.

– Куда ты торопишься? – спрашивала она, срезая виноградную ветку секатором. – У нас еще целый день впереди.

– Хочу уже отсюда уйти, – кинул виноград в ведро.

– Ко мне сегодня подходила Аннушка.

– Кто это?

– Одна из последовательниц, – ответила Вика, затем продолжила. – Говорила, что сегодня будет ритуал благодарения.

– Ну да, для старейшин.

– Нет, Родь. Последователи тоже будут участвовать, только их праздник будет проходить здесь, на виноградниках.

– Ты хочешь присутствовать? – спросил я.

– Она рассказывала, что в ритуале нет ничего страшного. Не будет никаких жертвоприношений, оргий или чего-нибудь странного. Толпа соберется, будут жечь костер, пить вино, отдыхать.

– Еще раз спрашиваю: ты хочешь пойти?

Вика боялась ответить. Я видел, как ее глазки бегали из стороны в сторону.

– Просто я уже не могу, у меня скоро крыша поедет! Я хочу хоть немного проветрить голову, выпить, с кем-нибудь пообщаться. Не все культисты тронутые, как Марк или Олег.

– Я бы на твоем месте вел себя сдержано, ни с кем не общался, – советовал я. – Ты знаешь, почему Марк за тобой пришел?

– Хотел в трусы мне залезть! – с отвращением в голосе ответила Вика.

– Нет, ему нужно было тебя приспустить на землю.

– О чем ты вообще?

– Вчера я разговаривал с Марком. Он рассказал о приказе старейшин угомонить твои порывы докопаться до истины, убедить тебя не искать Веру.

– И зачем ты мне это говоришь?

– Разве не понятно? Аннушка пытается заманить тебя в ловушку!

– Не выдумывай! Савелий готов отпустить нас с матерью, главное тебе поставить подпись в документах.

– Ты ему веришь? Я вот нет!

– И что ты мне предлагаешь? Дома сидеть, пока ты будешь тусить в храме Солнца?

– Я не буду там "тусить"! – меня раздражали ее слова. – Вика, я туда иду ради тебя, ради твоей матери!

– Тебе нужно узнать о том, что произошло с родителями! – заключила она.

– Как ты смеешь такое говорить?! – в груди разгорался пожар. – Я готов отдать землю моей бабушки, лишь бы твоя мать была свободна!

– Продать, Родион! Ты за это получишь деньги!

– Откуда у тебя столько яда? Раньше ты так себя не вела…

– Просто… – она обняла меня и замолчала.

– Я прекрасно понимаю, как тебе тяжело. Осталось еще немного, и мы будем свободны.

– Прости, – говорила Вика. – Я так устала, ты даже представить себе не можешь…

– Все хорошо, – сказал я. – Предлагаю альтернативу. После встречи со старейшинами я приеду домой с двумя бутылками вина – выпьем, можем сходить на пляж и там, если ты так сильно хочешь, разожжем костер, – я поцеловал ее в щечку и прошептал: – Не обязательно проводить время с последователями, у тебя есть я.

– Хорошо, – ответила она. – Давай работать, ты же хочешь быстрее закончить.

– Ну давай, – я улыбнулся и продолжил собирать виноград.

***

Ближе к шести вечера раздался звонок в дверь. Я попросил Вику не нервничать и подождать, пока я проверю гостя. Выйдя во двор, я обнаружил припаркованную BMW X5. Интересно, кто решил меня навестить? Открыв калитку, я опешил. Передо мной стоял дядя, одетый в белую рубашку и синие джинсы.

Я был рад такому повороту событий, обнял Лёню и пригласил войти в дом, поздороваться с дочерью, но он жестом показал мне остановиться. Тут меня прошиб пот – Марк говорил, что ему отрезали язык.

– Лёнь, все в порядке?

Он кивнул. Я осмотрел его с ног до головы – конечности на месте, пальцы на руках тоже.

– Они тебя наказали?

Снова кивнул.

– Извини нас, – говорил я. – Мы с Викой не думали, что так случится.

Он показал рукой на место пассажира, следом указал на часы. Мало времени, подумал я и сел в машину.

– Тебе нужно было поздороваться с дочкой.

Дядя помахал головой из стороны в сторону, после чего завел двигатель.

Вика не знает, что я куда-то уехал. Вытащив старый кнопочный телефон, который нашел вчера в вещах бабушки и вставил свою симку, набрал:

– Ты только не волнуйся, меня повезли к старейшинам.

– Я тебя очень прошу – позвони мне как все закончится.

– Обязательно, – ответил я и бросил трубку.

Мы ехали в полной тишине, Лёня даже музыку не включал. Я чувствовал вину перед ним, мы с Викой вынудили дядю говорить.

– Прости нас, Лёнь, мы не знали, что все так строго.

Дядя молча достал из подлокотника какой-то блокнот и вручил его мне.

– Что это? – спросил я. – Точно, ты же говорить не можешь…

Лёня переключил передачу, после чего забрал блокнот и открыл его, затем снова отдал мне. Я начал читать:

"Прости, но я не смог с тобой встретиться. Думаю, ты сам знаешь, что со мной произошло. Я не жалею о сказанном, не переживаю о своем языке. Отрезали – плевать, главное, что Вика теперь все знает. Я жил с этим грузом долгие годы, однако