Искатель, 1999 №1 - Василий Головачёв

— Утруждать тебя? Ты имеешь в виду меня. Надеюсь, больше не будет. Теперь, когда у тебя искусственный зуб, — усмехнулся он, — тебе не надо есть это мексиканское тофи с орехами.

— У меня не искусственный зуб, а всего лишь коронка. Хочешь мой кофе с шоколадом? Это растворимый кофе и жидкий шоколад, и все смешивается в миксере. Потрясающе.

— Не уверен, душа моя, но все равно спасибо.

— Мистер Виго и я стали совсем друзьями, — тараторила Шейла. Она опустилась на пол, легла на живот, оперлась на локти и смотрела снизу в лицо отцу. — Он угостил меня чаем в своей китайской комнате. Я боялась пошевелиться. По-видимому, он просто помешан на своей коллекции. Его жена вошла и хлопнула дверью, а он пришел в ярость, потому что фарфор зазвенел на полках. Он пожаловался, что она ничего не понимает.

— Как оригинально. Ты можешь назвать это новостью номер один.

— Ой, папа, это вовсе и не новость. А вот, когда я уходила, регистраторша тоже закончила работу и уходила. И мы шли в центр города вместе. Она рассказала, что мистер Виго фактически женился на деньгах. Она богатая наследница, и у нее было сто тысяч фунтов стерлингов. А ему нужны были деньги для коллекционирования фарфоровых вещиц. А сейчас он остается с ней только из-за ребенка. И каждый уикэнд он уезжает и иногда не возвращается до вечера понедельника. Регистраторша думает, что у него в Лондоне девушка. По-моему, она ревнует. Знаешь, мне пришло в голову, что она, наверно, тоже спит с ним.

У главного инспектора на лице не дрогнула ни одна мышца, он надеялся, что мгновенную вспышку в глазах можно принять за утонченную насмешку. Его не шокировало то, что она рассказала. Его удивило, что это рассказала ему собственная дочь. В некотором смысле он даже гордился этим и чувствовал благодарность. С тех пор, как он был в возрасте Шейлы, прошло без малого сорок лет. Разве посмел бы он выговорить такие слова в присутствии отца? Он бы скорее умер.

Шейла легко поднялась и потянулась.

— Поскольку я дома, то могу выполнить свой долг. Хочешь прогуляться к реке минут на десять? — обратилась она к Клитемнестре.

— Нет, нет, душа моя. — Зачем разрешать ребенку гулять возле этой темной воды? — Я выведу собаку.

— Правда?

— Угу. Иди спать. Прическа твоя выглядит так, будто ее скопировали со старинной картины.

— Сейчас устрою тебе сюрприз. — Шейла захихикала, а он чуть ли не с ужасом вытаращил глаза, когда она, словно шляпу, сняла парик и надела его на хрустальную вазу.

— Боже всемогущий, и это мудрый отец, знающий своего ребенка! — Он с подозрением разглядывал ресницы и длинные ногти. Какие еще части своего лица и тела дочь может снять и положить на стол? Уэксфорд, сталкивавшийся с дьявольскими хитростями преступника, почти никогда не терял головы, но постоянно бывал ошеломлен собственной дочерью. Сухо улыбаясь, он взял поводок и поднял Клитемнестру из лучшего в доме кресла.

Омытый грозой ночной воздух дышал свежестью и прохладной чистотой. Едва ли хоть одна звезда виднелась на небе, затянутом вуалью кружевных барашков, ослепительно белых в свете восходящей на безоблачном горизонте луны.

Уэксфорд свистнул собаке и быстро зашагал вдоль кромки воды. Невдалеке виднелся мост, его камни отсвечивали серебром, а острые языки папоротника, подрагивая в расщелинах, сверкали будто капли металла. Кто-то стоял, облокотившись на парапет, и глядел вниз. Прошло несколько секунд, прежде чем Уэксфорд смог определить, мужчина это или женщина. И когда понял, что это женщина, то быстро бодрым голосом пожелал доброй ночи, чтобы она не испугалась.

— Доброй ночи, главный инспектор, — донесся до него низкий, ироничный голос, который он моментально угадал. Детектив подошел к Норе Фэншоу, и она повернулась к нему лицом.

— Прекрасный вечер после дождя, — проговорил он. — Как себя чувствует миссис Фэншоу?

— Будет жить, — холодно ответила девушка. Детективу был знаком этот взгляд. Он видел его сотни раз на лицах людей, мучившихся от того, что чересчур разоткровенничались с ним, слишком широко открыли ему свои сердца. По-видимому, им казалось, что их признания позволят ему относиться к ним с презрением, жалостью или сочувствием.

— Ничего нового она не вспомнила?

— Если вы имеете в виду девушку в машине, то она продолжает утверждать, что девушки там не было. Я знаю, когда она говорит правду.

— Люди никогда не помнят того, что случилось перед тем, как их стукнуло по голове, — бодро проговорил Уэксфорд. — Особенно, когда у них поврежден череп. Это медицинский факт.

— Да? Не смею задерживать вас, главный инспектор. Вы знаете, что ваша собака выскочила на дорогу?

Детектив вытащил Клитемнестру почти из-под колес проезжавшей мимо машины. Водитель опустил окно и выругал его, добавив, что об этом безобразии он расскажет в полиции.

— Ты у меня занозой торчишь в ладони, — проворчал Уэксфорд, пристегивая поводок к ошейнику Клитемнестры. — От тебя одни только унижения.

Констебль-детектив Лоринг пришел в восторг от перспективы провести день в Лондоне. Он мечтал о том, чтобы ему удалось найти именно ту девушку, какую надо, и, может быть, услышать, как Уэксфорд назовет его Питер. Это будет высшим одобрением. При росте в шесть футов он выглядел худым, как четырнадцатилетний подросток, хотя ему уже исполнился двадцать один год. Лоринг с нетерпением ждал того дня, когда наконец повзрослеет и избавится от прыщей на лице.

Лоринг был удивлен и даже чуть огорчен тем, как его приняли в парикмахерской Истчипа. Он расследовал дело пропавшей девушки Кэрол Пирсон и даже съездил к ее матери в Масуэлл-хилл. Кокетливая леди лет сорока, с умом и вкусом восемнадцатилетней девушки, жеманно приняла Лоринга и предложила ему выпить джина. Бог знает, ведь молодой бываешь только раз, тараторила она, но сама выглядела так, будто собиралась быть молодой несколько раз подряд. И если Кэрол решила месяца два повеселиться со своим другом, она никогда не встанет у нее на пути. Ее друг женат, так что же еще остается бедняжке Кэрол? У друга Кэрол есть деньги, он коммивояжер и много ездит, неуверенно закончила миссис Пирсон. Она не в состоянии вспомнить его фамилию и уже сказала об этом полиции, когда они еще раньше расспрашивали ее. Джек, так называла его Кэрол. И дочь никогда не писала писем. Миссис Пирсон одарила констебля чарующей улыбкой. Она хотела бы вернуться в один из тех прекрасных дней.

После этого Лоринг на метро добирался до Тауэр-хилл. Он прошел пешком в Истчип и нашел офис покойного Джерома Фэншоу. Об этом говорила медная табличка на мраморной стене. «Рома»,