Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак

Ознакомительный фрагменто встрече? Она и без того была человеком робким, а уж говорить по телефону с тем, кто был выше ее, богаче и круче, она всегда комплексовала. Поэтому и не проходила собеседования даже на самые пустяковые должности. Да и что она, собственно говоря, умела-то? Ну шить или вязать. Этому ее мама научила. Хорошо считала. Могла до блеска выдраить квартиру. Посидеть с ребенком. Образования-то не было. Курсы кройки и шитья и незаконченный курс по маникюру. У Сони хотя бы за плечами была музыкальная школа по классу фортепиано, и она могла учить малышей музыке. А так – она тоже не успела выучиться. Обе же решили рвануть в Москву, чтобы поступить куда-нибудь, поучиться (планов было много, все какие-то туманные), устроиться на хорошую работу, но главное – найти себе хорошего мужа. Когда собирались в Москву, все в радужном свете представлялось. И первые месяцы, когда сняли квартиру и проживали накопленные дома деньги, было даже как-то весело. Но уже примерно через месяц они словно протрезвели, как если бы увидели себя в зеркале и поняли, что таких, как они, в столице – тысячи! Да-да, тысячи провинциальных девчонок с такими же целями, что и у них. И что шансов выйти здесь замуж практически нет. Не особо красивые, не образованные, хоть и смышленые. Словом, как говорила Соня: «Мы – обыкновенные».

Время от времени бродя по сети и читая статьи о провинциалках, приехавших в Москву искать счастье, Таня чуть ли не плакала над сломанными судьбами девушек. Вот и сейчас, летая по сайтам и зацепившись взглядом за слово «провинциалки», вздрогнула, когда прочла: «Все мои знакомые приезжие девочки бегают в поисках московских мужей. Безрезультатно, т. к. мужики тоже ведь не дураки себе на шею бесприданницу вешать))) Все хотят ровню…»

Так вот кто они, оказывается, в глазах москвичей – бесприданницы.

Но разве они виноваты, что родились в своем Рассказово, а не в Москве? И что остались сиротами? Что все их приданое – покосившиеся домишки с заросшими огородами да потребительские кредиты?

Что-то Соня задерживается. Таня вдруг вспомнила, что оставила в прихожей букет ромашек. Как сунула в пакет, садясь в машину, так до сих пор и не достала.

– Простите меня, мои дорогие. – Она бережно вызволила помятые цветы из душного и пахнущего полем пакета, отнесла в ванную, побрызгала водой, чтобы они ожили, встрепенулись. Потом поставила в большую прозрачную вазу. Красота! Соне понравится.

И почему-то при мысли о Соне ей захотелось поплакать. Так жалко ее стало. Ходит, дурочка, по улицам, слушает своего Моцарта в наушниках, улыбается цветам на московских роскошных клумбах и не знает, что ничего-то она в этом городе не достигнет, что будет долгие годы вдыхать запах новых книг в своем книжном, пока не состарится, а там уж они вместе вернутся в Рассказово. И не факт, что к тому времени у них будет скоплено на ремонт своих домишек. А если ей не повезет и она влюбится в какого-нибудь проходимца и забеременеет, то придется ей одной, вернее, им двоим с Таней, растить ребеночка.

Ну и дура ты, Таня! Так, разозлившись на себя, на свою глупость, на какие-то дурные фантазии и опасения, она схватила телефон и быстро набрала номер «мажорки».

– Это Ирина Александровна Кречетова? – спросила она громко, желая хотя бы таким образом продемонстрировать свою уверенность в голосе.

– Да… Это я.

Вроде бы это ее голос? Хотя кто знает, может, сайт выдал ее старый номер телефона? И это вовсе не она?

– Это у вас такой желтый кабриолет? – Зачем она спросила про кабриолет? А как еще она могла бы узнать, что разговаривает с преступницей?

– Ну да… Что с ним? – Вот теперь повысила тон девица.

– С ним-то как раз ничего. – Настала очередь Тани злиться, возмутившись тем, что Кречетову эту волнует машина, а не сбитая женщина. – А вот та женщина, которую вы сегодня после обеда, а если быть точной, то ровно в пятнадцать часов тридцать три минуты сбили на своем…

– Так, тихо. Ни слова больше.

– Но позвольте!

– Подъезжайте через час к памятнику Пушкина. Надеюсь, вы знаете, где это.

Таня усмехнулась. Ну конечно, эта девица словно по голосу определила, что разговаривает с провинциалкой, которая в Москве знает только три места – вокзал, на котором ее высадил поезд Провинция – Москва, ресторан «Макдональдс» да памятник Пушкину, где она надеется подцепить парня.

– Знаю, – рявкнула она в трубку.

– Я буду в желтом платье, – сказала Кречетова.

– Да знаю я ваше платье, – проворчала Таня, потом, опомнившись, что ее слышат, вообще смутилась и замолчала. Вот сейчас эта «мажорка», раскусив ее слабость, пошлет ее куда-нибудь подальше! Прощай, тысяча евро наличными. – У меня все записано на телефон. Понятно? Все-все-все!

– Через час у памятника Пушкину.

Только она отключила телефон, как послышался звон ключей – пришла Соня.

– Привет. – Таня встретила ее на пороге с виноватым видом, который она не успела скрыть.

– Привет. – Соня со счастливым лицом подошла и обняла подругу. – У тебя все в порядке?

Почему она так спросила? Хотя… Да хотя она же всегда так спрашивает, особенно если знает, что у Тани было свидание с Кондратьевым.

– Все нормально. Если, конечно, эту ситуацию в целом можно назвать нормальной, – отмахнулась Таня, понимая, что если она сейчас не найдет в себе силы и решимости выйти из дома, чтобы встретиться с Кречетовой, то все пропало. – Мне, это… Короче, я забыла кое-что в его машине, он только что позвонил и сказал, чтобы я срочно приехала и забрала.

– Интересно, что? – горько усмехнулась Соня, переобуваясь в домашние тапочки.

На ней было светлое, в мелкую крапинку, летнее платье, волосы ее были распущены, а большие голубые глаза смотрели на Таню пока еще с нежностью и немного с жалостью. Вот любопытно, изменится ли ее взгляд, да и отношение в целом, когда она узнает, как ее самая близкая подруга Таня, которую она знает чуть ли не с младенчества, за несколько часов решила мошенническим способом разбогатеть? Наверное, бросит ее, уйдет жить на другую квартиру. Но, думая об этом, Таня в душе почему-то веселилась. Должно быть, потому, что и сама не верила в реальность затеи. А что, если эта девица в желтом платье поджидает ее у памятника Пушкину не одна, а, к примеру, со своим адвокатом или, того хуже, в кустах сквера притаились полицейские, которые подхватят Таню под белые ручки и привезут в отделение, где предъявят ей обвинение в вымогательстве? Может, ну ее, эту затею?