Янтарный призрак - Андрей Иванович Горляк

Ознакомительный фрагментне сближает монашек, а, наоборот, подвигает на индивидуальное, единоличное, выраженное в вознесении молитв посреди узкой кельи. Сестры во Христе никогда не становятся подругами, они так и остаются сестрами. Возможно, из-за этого в великом и могучем русском языке нет женского эквивалента слов „мужская дружба и братство“. Женская дружба – корявое, щиплющее язык выражение. Сестерство? Сестричество? Это уже совсем неуклюже. И если в английском языке для монашеской обители подобрали выражение Систерхуд, а для студенток выдумали название Сорорити – для нашей страны оставлен рудимент социалистического прошлого – „женский коллектив“.

Подобные мысли не посещали голову Марины Лосевой, у нее было достаточно других забот. Сейчас же ей просто хотелось поболтать с Антониной Брусковой, в мягком кресле с чашечкой кофе в руке. Марина и Антонина были теми самыми подругами, о ком обычно говорят „не разлей вода“. Их многолетний альянс был из тех редких исключений, которые только подтверждают правила.

Выйдя из метро и добравшись до знакомого дома, девушка поднялась на лифте на восьмой этаж и нажала кнопку звонка. За массивной дверью послышались едва различимые шорохи.

– Тонь, открывай! – скомандовала Лосева, подставляя свое лицо к глазку, словно фотомодель перед объективом фотоаппарата, чья оптика должна пропустить сквозь себя тончайшую гамму рекламируемой косметики. – Это я! Протри свой окуляр!

Внутри квартиры тут же загремели ключи, замок несколько раз щелкнул, и дверь открылась наружу.

– Приветик, Тонь! – помахала рукой Лосева.

– Маринка! – радостно взвизгнула Брускова. – Заходи, заходи! – Она пропустила подругу, захлопнула дверь и лишь после этого поцеловалась с гостьей. – Чуяло мое сердце, что ты скоро заявишься! Представляешь, ты мне сегодня приснилась! Сон-то в руку!

– Вещий! – улыбнулась Марина. – Как дела?

– Нормально. С Сережей вот гуляли, только что вернулись.

– А я ему подарочек принесла. – Лосева достала из сумочки резиновую игрушку. – Вот. Крысенок. Нынче же год крысы. Пусть он ему удачу принесет! Ну? Где твой сынок?

– Заснул. Я его даже из коляски не вынимала. Если хочешь, иди в спальню и посмотри на него.

– Ладно, пусть спит, а то ненароком разбужу его. – Марина поставила сувенир на тумбочку в коридоре рядом с телефоном.

– Вы как вроде дверь новую поставили? – спросила она, повесив сумочку на крючок.

– Да. Прежняя на честном слове держалась. Эта надежнее, да и спокойнее как-то с ней.

– Точно, как в бункере, – согласилась Марина и прошла с Антониной в гостиную.

– Муж на работе?

– Дима-то? На работе. Где ж ему быть? Месяц назад устроился в одну фирму программистом. Оклад ему хороший назначили, премии посулили.

– Неплохо.

– Я тоже так считаю, – кивнула Антонина.

– Вот с первой его получки дверь и поставили.

– Молодцы ребята! – похвалила Марина. – А в твоем банке место за тобой держат?

– Обещали, по крайней мере. Сказали, как только выйду из декрета, так сразу же и посадят опять операционисткой.

– Ваш банк в числе надежных? – поинтересовалась Лосева. – А то в последнее время они стали дружно лопаться, как мыльные пузыри.

– Я тоже за это переживаю, – призналась Брускова.

– Но пока Бог миловал. Я звонила девчонкам, спрашивала, что там да как. Они меня вроде бы успокоили. Так что пока все о’кей.

– Ну и слава Богу.

– У тебя-то как? – в свою очередь спросила Антонина.

– А! – скривила губы Марина. – Никак. В подвешенном состоянии. Правильно люди говорят: беда не приходит одна. У меня, правда, все же не беды, а неприятности, и тем не менее…

– Лосева вздохнула и через несколько секунд продолжила: – Сначала отца вытурили из армии, „ушли“ на пенсию. А он рассчитывал до генерала дослужиться.

– Мне мой папа сказал, что его просто-напросто подсидели, – участливым тоном произнесла Антонина.

– Потом он с матерью развелся, – сетовала дальше Лосева, – это после стольких-то лет!

– Мужиков, что ли, не знаешь? Им как стукнет за сорок, так у них мозги набекрень. Седина в бороду, бес в ребро! Одно слово – кобели!

– Возможно, и так, – вяло проговорила Марина. – Теперь он переехал от нас с мамой на дачу и кукует там, как одинокий волк. Дальше – больше. В общем, напасти сыплются на мою голову, ну прямо как яблоки на голову Ньютона!

– Ну у тебя, Марин, и сравненьица! – засмеялась Брускова, но тут же прикрыла рот ладонью, вспомнив о спящем ребенке.

– Что у тебя-то стряслось?

– Контора моя, где я работаю, рассыпается на глазах. Шеф куда-то запропастился, налоговая полиция из офиса не вылезает, бедную бухгалтершу замучили, а нам зарплату не платят уже второй месяц. Короче, пахнет жареным. Видно, прикроют лавочку, и весь персонал фирмы пополнит ряды российских безработных. Вдобавок ко всему, я утром с моим парнем повздорила.

– С Максимом? – переспросила Антонина.

– С ним, – подтвердила гостья. – Ссорой, конечно, это назвать нельзя, так, бой местного значения. Но на душе от этого не легче.

– Ой, Маринка! – всплеснула руками Брускова. – Ну надо же!

– Не все кошке масленица, – намеренно исказив поговорку, проговорила Марина и невесело улыбнулась.

– А по-моему, тебя сглазили! – предположила Антонина.

– Да ну, глупости!

– Никакие не глупости! – возмутилась Брускова. – И мой тебе совет: сходи к какой- нибудь гадалке или бабке. Вот у моей двоюродной сестры, у Тани, ну ты ее знаешь, похлеще твоего было. В семье сплошной раздрай, каждый день скандалы. Ее и надоумили сходить к сведущей старушке, а та ей и говорит: „Ты, дочка, осмотри всю квартиру, там наверняка у тебя где-то иголка должна быть. Вот найдешь ее, обвяжешь черными нитками и закопаешь в землю. И тот человек, который на тебя порчу-то наслал, самое позднее через два дня должен к тебе заявиться и что-нибудь попросить или, наоборот, что-нибудь тебе дать. Так ты под любым предлогом ничего не давай и ничего не принимай. А то зло, что на тебя напустили, на того человека перейдет вдвойне“. И что ж ты думаешь? – Антонина чуть подалась вперед и округлила глаза. – Нашла она эту проклятую иглу! Вот оно как! Сначала весь дом обшарила, перевернула все вверх дном, а найти не может. Отчаялась даже. Подумала: обманула ее бабка. А потом совершенно случайно глянула на кухонную шторку да так и обомлела. Над батареей едва торчит в занавеске та самая иголочка. Она ее вынула и сделала все, как бабуся учила. И через сутки является к ней соседка за солью.

– Совпадение, – скептически заметила Марина.

– Никакое не совпадение, а самая что ни на есть настоящая правда! – убежденно произнесла Брускова. – Никогда прежде эта соседка ничего не просила, а тут вдруг ни с того ни с сего решила соли попросить! В магазин, что ли, было лень сходить? Предлог явно не убедительный. Разумеется, Танька культурно отбрехалась: