Перо, закон и стеклянный шар - Дарья Киселева

– Кхм... Как скажите, вейя Кросгейс. Прошу прощения за грубость. Раз так, то я удалюсь, а вы узнаете обо всем из газеты. Потом я, возможно, все же поговорю с детективом, если он, конечно, не придет ко мне сам.

Он поклонился, копируя прощание светского человека, которым совершенно не являлся. Хальрун отличался от остальных мужчин, приглашенных вейей, и костюм с благородной искрой этого не менял.

– О чем вы? Какие газеты, какая полиция? – окончательно растерялась Мализа.

Хальрун уходить, конечно же, сразу передумал.

– Я готов все объяснить, но вы сами сказали не время и не место. Где мы сможем поговорить?

Мализа огляделась и быстро изобразила улыбку – их перешептывания уже привлекли внимание.

– Прощайтесь со всеми и ждите здесь, вей Осгерт, – шепнула она. – Я отправлю к вам Нетту.

– Я готов ждать, сколько нужно. Я в вашем полном распоряжении, вейя Кросгейс.

Мализа направилась к гостям, разведя опущенные руки, как будто сгоняла стадо в сторону столовой. Опустевшая гостиная выглядела огромной и пустой, но вскоре из-за закрытых дверей послышался смех и обрывки разговоров. Газетчик остался один. Он заложил руки за спину и прошелся по комнате, задержавшись возле столика с безделушками. Хальрун поправил неровно стоящую вазочку, сделал несколько шагов в сторону, но затем передумал и вернулся. Из вазы он вытянул красную розу, отломил мокрый стебель и вставил цветок в нагрудный карман.

– Эм... Ты Нетта? – спросил газетчик, заметив тень на пороге.

Девушка прошла вперед, и журналист ее узнал. Это она открыла ему дверь, когда Хальрун впервые пришел в дом Мализы, и она же передала ему вуаль для хозяйки.

– Да, вей Осгерт. Следуйте, пожалуйста, за мной.

У Нетты была характерная для вышколенной прислуги осанка, такая, словно к спине привязали швабру, а взгляд девушки был направлен вперед и чуть в пол. Украдкой она, конечно, посматривала на Хальруна, но ухитрялась при этом сохранять скромный и покорный вид.

– Что сказала хозяйка? – спросил газетчик.

– Мне велено проводить вас в малую гостиную, вей Осгерт. Вы можете подождать вейю Кросгейс там.

– И все? – удивился он.

Нетта бросила на него еще один быстрый взгляд.

– Да, вей.

– Жаль. Я понял.

В ожидании Мализы Хальрун коротал время в кресле, листая модный журнал. Он успел выяснить, что при выборе платья для зимних сезонов серо-голубому надлежит отдать предпочтение перед темно-сиреневым, а от болотно-зеленого следует отказаться вовсе. Однако до самого важного, моделей шляп и формы каблуков, журналист так и не добрался. Вейя Кросгейс вошла в комнату стремительно. Хальрун захлопнул журнал и поднялся ей навстречу.

– Мне придется обновить гардероб, – пожаловался газетчик. – Представьте себе, вейя, у меня нет ни одного серо-голубого или темно-сиреневого костюма. Оттенки совершенно не те.

- Вей Осгерт! Меня ждут гости!

Мализа покраснела от возмущения, и ее маленький рот плотно сжался, едва девушка договорила.

- Я тоже ваш гость, - напомнил Хальрун.

- Лишь по этой причине я здесь. Вы еще в начале вечера на что-то намекали, а теперь собираетесь писать какую-то статью. Я хочу объяснений, вей Осгерт!

- Вас волнует моя будущая статья? – спросил Хальрун.

Он, наконец, почувствовал уверенность. Газетчик подхватил красное яблоко, лежавшее на тарелке с фруктами, и подбросил в руке. Вейя Кросгейс при этом растеряно заморгала, но Хальрун уже передумал есть и положил плод на место.

– Я кое-что знаю, вейя, – объявил журналист, отбросив шутливый тон.

Мализа продолжила следить за ним с непонимающим и наивным видом.

- Я тоже знаю, вей. Все знают что-то.

- Я не про что-то. Я говорю, про вашего отца и про вея Лакселя.

Хальруну показалось, будто девушка вздрогнула, но она все же очень хорошо владела собой.

- Я не понимаю.

– Не думаю, что это так, вейя... Я кое-что нашел, когда был в квартире вея Лакселя. Один тайничок, маленький и неприметный... Вы его, наверное, даже не заметили, а ведь в нем хранилась неприятная правда про вашего отца.

– Какая чушь! – воскликнула Мализа.

Она затрясла головой. Льняные локоны, обрамлявшие ее лицо, бешено закачались.

– Вы болтаете нелепицу!

– Тогда почему вы так взволнованы, вейя?

– Потому что я оскорблена, вей Осгерт! Оскорблена вашими намеками. Немедленно уходите из моего дома!

Вейя Кросгейс часто дышала, ее глаза гневно сверкали, и на газетчика она смотрела с отвращением, как на мерзкое насекомое. Хальрун даже подумал, что девушка мечтает раздавить его каблуком. Он вздохнул, развел руками и сделал вид, что собирается уйти.

– Вы прогоняете – я ухожу, раз вы считаете, что вам нечего опасаться. Когда письмо Фонвия Сагрейва будет опубликовано, у вас будут все основания обвинить меня в клевете.

Хальрун медленно направился к выходу. Мализа молчала, поэтому газетчик решил, что совершил ужасную ошибку и только что выбросил свой лучший шанс завести хорошие связи. «Подумаешь!» – философски подумал Хальрун. – «Надутые, самодовольные и склочные. Это собрание ничем не лучше нашей редакции, но у меня, Ракслефа и Пелруда хотя бы имеется чувство здоровой самокритики. Расскажу им, как сел в лужу, и мы посмеемся вместе… Лишь бы Тайрик не узнал. Ему еще рано».

– Стойте! – раздалось за его спиной.

Голос был звонким и требовательным и совсем не соответствовал образу нежной красавицы. Хальрун с удивлением обернулся.

– Вейя Кросгейс?

– Что вы собрались писать? – произнесла она, топнув ногой. – Скажите мне немедленно!

Мализа стояла в центре комнаты с ровной спиной и гневно сжатыми губами. На девушке была надета объемная белая блуза с оборками и темная юбка, расширявшаяся, как колокольчик. Талию вейя Кросгейс перетянула красным кушаком, ставшим единственным ярким пятном в ее наряде. Несмотря на женственность облика и невысокий рост, поза Мализы выглядела удивительно грозно, а выражение лица напоминало обиженного ребенка. Девушка производила странное впечатление.

– Вам просто стало любопытно или ваш интерес непраздный? – спросил Хальрун, не спеша подходить.

Было непривычно ощущать себя частью события, а не сторонним наблюдателем. Работая в газете, Хальрун всегда находился вне историй, о которых писал. Даже вламываясь к Лакселю, журналист считал себя лишь сопровождением Дорена, а не полноценным участником действия.

– Я должна знать. Вы угрожаете мне?

– Нет, – ответил Хальрун в порыве вдохновения. – Чего вам бояться? Восемь лет прошло, кому есть дело до такой пыльной древности?.. Разве что одному