Египтянин - Лейтон Грин

– Вы что-то обнаружили? – спросила Вероника, и Грей заметил, как она сжала руки. – Что-то реальное?

Стефан поднял палец, мол, имейте терпение.

– Десять лет назад высшее руководство созвали на особое совещание. Мы решили, что не хотим ждать научного прогресса в лабораториях и считаем, что решение тайн старения кроется в мире природы, в таких существах, как гидра и медуза, а то и новые, пока не открытые виды. И в других сферах. Еще на заре существования человека появились слухи о водах, дарующих бессмертие. Возможно, у этого мифа есть простое, логичное, рациональное объяснение; возможно, нет. Или это преувеличение, но с некоторой долей правды, которой можно найти применение в медицинской геронтологии. Так или иначе, моя работа в последнем десятилетии заключалась в том, чтобы всеми возможными способами развивать науку о старении.

– Я нашел в газете статью, – сообщил Грей, – совершенно дилетантскую. Но речь там о том, как «Сомакс» и другие компании погрязли в оккультизме.

– Могу понять, – улыбнулся Димитров. – Если оккультная практика касается старения и имеет потенциальное научное объяснение, я ею занимался. Я был открыт всему, прочесывал землю в поисках первоисточников любых мифов и легенд, касающихся человеческого долголетия. И совершенно уверен, что пронырливый сторонний наблюдатель, – он бросил взгляд на Веронику, – счел бы подобное ересью. Не буду отрицать, мы делали определенные запросы, которые можно истолковать как интерес к оккультизму. Но я человек не религиозный. Меня интересуют лишь те потайные двери науки, которые служат основой для оккультных легенд.

Грей подался вперед. Может, у этого дела больше общего с миром Виктора, чем полагал Доминик.

– И?

Болгарин с досадой отмахнулся.

– Я находил мифы и легенды. Путешествовал по отдаленным уголкам земли, имеющим репутацию родины людей с аномально высокой продолжительностью жизни, побывал в Абхазии, в эквадорской долине Вилькабамба и пакистанской долине Хунза, предполагаемой колыбели Шангри-Ла. Я обнаружил впечатляющее число людей, которые уверяли, что им больше ста лет. Никто из них, как частенько случается в племенных культурах, не знал точно своего возраста. Я проводил биологические исследования популяции, брал образцы почвы, растительности, воздуха. Изучал пищевые привычки, обычаи, сексуальные предпочтения и пришел к выводу, что люди в подобных местах ведут необычайно здоровый образ жизни, только и всего, и что очень немногие из них действительно прожили больше века. Я переключил внимание на сянь, бессмертных существ из даосских легенд. У даосов есть дыхательные техники, регламентированные диеты и практики, которые, по-видимому, позволяют последователям относительно легко достигать весьма преклонных лет. – Он покачал головой. – Опять же, никаких доказательств противоестественно долгой жизни или необычайно позднего старения не обнаружилось.

– Приблизительно сто двадцать лет, чуть больше или чуть меньше, – констатировала Вероника. – Как описано в Книге Бытия, глава шестая, стих третий.

– Очень хорошо. Из вашего источника следует, что человеческие существа осведомлены о максимальной продолжительности жизни в течение жутко долгого времени. Знаете, что характеризует те редкие исключения, которые приближаются к верхней планке? Хорошая ДНК, причем у всех. Сильные, здоровые клетки. Но даже у этих редких экземпляров долгожителей клеточное старение происходит с той же скоростью, что и у нас всех. Просто они лучше прочих ему сопротивляются.

– А как конкретно клеточное старение связано с возрастом? – спросил Грей.

Стефан терпеливо кивнул.

– Все живые существа – за потенциальным исключением тех, о которых я говорил раньше, – запрограммированы природой на выполнение одной задачи: продолжения рода. После окончания репродуктивной фазы у организма начинается период упадка, который в конце концов приводит к смерти. Этот период называется сенесценцией и наступает после того, как биологическая задача выполнена. Клеточная сенесценция – это то же самое, только на другом уровне. Как только клетка перестает делиться, она вступает в сенесценцию, и организм начинает быстро дряхлеть. Гидра не стареет потому, что ее клетки не подвержены сенесценции. А вот человек, к примеру, стареет, поскольку стареют его клетки. Помните предел Хейфлика?

– Да.

– Он казался незыблемым с тех самых пор, как был открыт.

– Казался? – переспросила Вероника с недоумением в голосе. – Что значит «казался»? Он непреодолим. Это самое серьезное препятствие для биотехнологий.

Димитров прижал палец к губам.

– Должен признать, что мои десятилетние изыскания завершились полнейшим фиаско. Никаких новых видов, которые пролили бы свет на процесс старения, мы не обнаружили, и древних тайн тоже. Как раз в этом месяце мы стали подумывать, не отказаться ли от этого проекта – он проходит у нас под названием «Проект Лазаря» – и полностью сосредоточиться на лаборатории. А потом я получил эту посылку, и она навсегда изменила мою работу и мою жизнь.

Послеполуденная истома сделала тени длинными, заставила притихнуть лес. Грей взглянул на Веронику. Та вся напряглась, внимая словам Стефана. Грей и сам испытывал те же чувства.

Ученый помолчал, будто взвешивая следующие слова.

– Десять лет назад я недолго работал в Африке и базировался в Каире.

– Суданские эксперименты, – бросил Грей.

Глаза Стефана сверкнули.

– Вам известно, что это была деревня прокаженных? И они умоляли нас помочь им, чем только сможем. – Он повернулся к Веронике: – Но в новостях это почему-то не упомянули.

– Выходит, вы, преследуя свои цели, дали крестьянам ложную надежду и фармацевтический коктейль из бог весть каких ингредиентов? – спросила она.

– Мы были предельно осторожны с подопытными. И никаких неблагоприятных побочных эффектов не последовало.

– До тех пор, пока в ближайших деревнях не начали рождаться дети с лишними конечностями.

– Вы когда-нибудь бывали в колониях прокаженных? – поинтересовался Стефан. – Видели настоящие генетические мутации? Ребенка, появившегося на свет без лица, чудовищных сросшихся тройняшек.

– Вообще-то да.

– Тогда вы должны понимать, насколько жестокой может быть природа. Мы лишь хотели помочь.

Вероника собралась было возразить, но покачала головой и отвела взгляд.

Грей протянул к собеседникам руку, останавливая спор.

– Давайте дослушаем рассказ. Мы сможем обсудить детали позже.

Стефану понадобилось немного времени, чтобы успокоиться.

– Во время работы в Каире я, как и во всех остальных местах, давал понять, что заинтересован в приобретении новых технологий или любой существенной информации, научной или мифологической, касающейся старения. Меня познакомили с человеком по имени Дориан О’Браггс, который вел дела, связанные с информацией. Репутация у него была блестящей.

– С преступниками порой такое случается, – сухо заметила Вероника.

– И несколько недель назад он мне позвонил. Сказал, что у него есть нечто интересное для меня, и назвал цену. Я спросил, о чем речь, и узнал о клиенте Дориана, который хотел бы продать революционное исследование теломеразы. Я пообещал заплатить половину вперед, а вторую половину – если исследование действительно окажется ценным.

– И вы не выясняли,