След смерти - Марина Серова

— Ты же не хочешь сесть в тюрьму за убийство? На этой камере на пленке должно быть лицо преступника, убийцы. А ты его уничтожаешь. Теперь как будешь себя оправдывать?

Бомжиха оторопела, быстро соображая и прикидывая, что делать. Бросить находку и бежать? Всё равно догонят и найдут. Или попытаться оправдаться? Правда, камушки жалко. Может, и хорошо стоят. Ну да бог с ними! И бомжиха, придя к нужному решению, протянула мне камеру:

— Бери, я ж не знала, что она нужна. А я-то, сама посмотри, кого убью? Неужели непонятно?

— Да мне-то понятно, а оперативникам нет. Ладно, давай мне, а сама уходи. Да, кстати, а ты здесь с вечера не была? Когда сюда пришла?

— Только утром! Это моё место и Петрухи. Но он сегодня и вчера не ходил сюда. Так это, я пойду, ладно?

Я взяла в руки камеру. Удивительно, но плёнка, похоже, не была тронута, даже после варварского насилия над ней. Неосторожно с вашей стороны, Вадим Григорьевич. Хотя всё же пленку надо проверить, сохранилось ли на ней что-либо.

Вернувшись в дом, я передала плёнку Володе. Он взглянул на меня удивлёнными глазами. И, как по цепочке, дальше удивился Стас:

— Боже мой, где ты её нарыла?

Я довольно и высокомерно посмотрела на них. Знай наших!

— У каждого свои секреты.

А в это время из дома уже выносили Малька с его загадочной улыбкой.

После этого мы заехали со Станиславом и Володей в отделение, где по горячим следам посмотрели плёнку, которая хоть и пострадала, но на ней был ясно виден человек с бородой, в коем явно угадывались черты нам знакомого Вадима, причём в дом он входил в шляпе. Осталось лишь найти его.

После этого мы решили пообедать и заехали в ресторан. Пожалуй, счастливые дни моей жизни продолжались. Мы шутили и смеялись, поглощая вкусный обед, который я в своей загруженной жизни часто пропускала. Но когда он подходил к концу, мне позвонили. И это был звонок от Валентины Яковлевны Антоновой.

— Татьяна, вы не могли бы сейчас ко мне приехать?

— А что случилось? Есть новости?

— Да, новости есть. Но по телефону не могу.

— Ждите, выезжаю.

Стас удивлённо смотрел на меня. И вдруг опять телефон. На этот раз его. Звонила его мама, Софья Львовна. По её взволнованному голосу я поняла, что у них тоже что-то случилось. Станислав долго слушал, а потом тоже сказал, что немедленно приедет. Оказалось, что в их доме тоже произошло ограбление. Всё содержимое сейфа было украдено. И мама Стаса только что это обнаружила и сразу начала звонить сыну и мужу. Но Фёдора Ильича вызвали в Москву по какому-то очень важному делу, и вчера он уехал. Поэтому Станислав заторопился.

— Таня, может, мы поедем сразу к моим? Может, ваша клиентка подождёт?

— Нет. Маша, её дочь, может находиться в руках у убийцы. Я не могу это отложить. Видимо, у неё произошло что-то важное, если ей пришлось мне позвонить. Ну ничего страшного, разделимся, а потом встретимся и поделимся новостями.

Что поделаешь, но Стасу пришлось со мной согласиться. Что, впрочем, он сделал с большим недовольством. И мы простились. Я взяла такси и поехала к Антоновой. А Стас на своей чёрной Mazd’е заспешил в родительский дом.

Я подъехала к дому Антоновых, и меня встретила сразу же при моём появлении открытая дверь. Меня с нетерпением ждали. Навстречу мне бежала сама Валентина Яковлевна. Вид у неё был крайне взволнованный, лицо красное от переживаний, но слезы она сдерживала. Она молча показала рукой, куда мне присесть. В её руках белел знакомый мне конверт. И она, не озаботившись даже приветствием, начала говорить:

— Сегодня, собираясь к мужу и выходя из дома, я обнаружила этот конверт. Прочтите. Естественно, я не поехала к мужу и сразу позвонила вам. Ведь моё состояние сразу же расшифровал бы мой супруг.

Я развернула письмо:

«Если хочешь увидеться с дочкой, то немедленно выпотроши весь свой сейф и привези содержимое на окраину города к Зелёному пруду. Там после спуска на дорожке будет стоять урна, всё сложишь туда. И не вздумай умничать! Всё, что находится в сейфе, мне досконально известно, до мелочи. А если обратишься в полицию, будешь получать дочь по частям».

Ну, мерзавец! Совсем распоясался! Не брезгует ничем уже!

А Антонова продолжала:

— Я попросила, пока вас не было, посмотреть по видеокамере, кто доставил письмо. Оказалось, какой-то мальчишка на велосипеде. Я так волнуюсь. Может, это всего лишь дурная шутка ребятишек? Но не думаю. Откуда такие познания, что в доме есть сейф и что-то там лежит. Ума не приложу, что делать! А моя Машенька! Пусть берут всё, но лишь бы она была жива!

Надо отдать должное — несмотря на растерянность и трагичность ситуации, Валентина Яковлевна держалась отлично. Я уже нагляделась на мамаш, которые в подобных ситуациях впадают в такую панику или в обморок, из которых их вытащить очень нелегко. Но она обладала твёрдым рассудком. Не в счёт те ситуации с депрессией по поводу мужа. Тогда алкоголь порядочно помутил ей мозги. А сегодня она положительно нравилась мне своим деятельным настроем, склонностью к анализу ситуации. Я молчала и слушала её, одновременно обдумывая план действий.

— Таня, ведь нельзя обращаться в таких случаях в полицию, чтобы заложник, господи, Маша моя не пострадала. Но что вы одна сможете сделать?

— Я не хочу вас пугать, но дела обстоят неважно. Если бы он ставил свои условия через телефон, хотя бы можно было убедиться, жива ли Маша. Но он хочет быстро провернуть свои гнусные делишки, поэтому такая форма обращения к вам. Кроме того, его можно было как-то засечь при разговоре по телефону, его местоположение. Но сейчас случай не тот. Будем надеяться, что с Машей всё благополучно. А за меня не переживайте! Подобные дела у меня не впервой. Справимся. Но для нас сейчас важнее отыскать её. Вот на этом мы и будем делать упор при передаче денег и ценностей.

А дальше мы начали паковать посылку на Зелёный пруд. Валентина Яковлевна смело предложила самой отправиться для её передачи. Хоть и опасный для неё вариант, но я отговаривать её не стала. А кроме того, она не представляла интерес для Вадима и лишний труп ему был не нужен. Но направление места передачи представляло для меня интерес. Как раз в этом месте заканчивался город, а дорога дальше вела всё в ту же заброшенную деревню, в которой, по моей догадке, мог прятаться