Король и злой Горбун - Владимир Гриньков

– Какие? – совершенно спокойно прозвучал вопрос, но я вдруг уловил, что Ряжский проявил заинтересованность, хотя и тщательно это скрывал.

– Боголюбов хотел заполучить акции нашей компании.

– Какой компании?

– Есть фирма, которой принадлежат права на программу «Вот так история!». Я вам уже рассказывал.

Это было еще там, в ресторане, сразу после убийства, едва только прибыла следственная бригада. Ряжский кивнул, давая понять, что помнит.

– Сколько он хотел акций?

– Мы это не обсуждали.

– Почему?

– Это было неприемлемо.

– Для кого?

– Для меня и для моих компаньонов.

– Так вы Боголюбову и ответили?

И опять я угадал в его вопросе затаенный интерес.

– Другими словами, наверное, ответил. Но смысл был тот же самый.

– Об акциях – он вам сказал? Это было боголюбовское предложение?

– Ну конечно.

Не хватало еще, чтобы я сам стал раздавать акции направо и налево.

– А акции вообще что дают? Прибыль? В чем смысл?

Мне показалось, что про акции он и сам знает. И просто хочет через мой ответ прийти к какому-то новому для себя знанию.

– Предположим, мы с вами решили организовать новое дело, какую-то фирму, – сказал я. – Вы и я, нас двое. Чтобы потом не ссориться при дележе денег, мы с вами сразу договариваемся, в каких пропорциях будем делить прибыль. И если при образовании фирмы в ваших руках оказалось семьдесят процентов акций, а в моих всего тридцать, то по окончании года, когда мы будем подсчитывать прибыль, мы ее и поделим в такой пропорции – вам семьдесят, мне остальное. Но акции не только для этого нужны. Их количество определяет влияние.

– Чье?

– Того, кто этими акциями обладает. Если мы с вами разделим акции поровну, пятьдесят на пятьдесят, то при решении вопросов, связанных с работой нашей фирмы, мы с вами будем иметь равные по значимости голоса. Мы будем равноправны. Но если у вас хотя бы на одну акцию больше, чем у меня, ваш голос будет более весомым, чем мой.

– Более – на сколько?

– Абсолютно! То есть во всех спорных вопросах приоритет всегда будет за вами.

– И хотя хозяев двое – я и вы, я получаюсь более хозяин, чем вы?

– Да, именно так.

– Сколько раз вы говорили на эту тему с Боголюбовым?

– Лишь однажды. В тот самый день, когда я приезжал к нему в офис. Да и разговора как такового не было. Я сразу сказал, что это невозможно, и более мы к этому не возвращались.

– Как он отнесся к вашему отказу?

– Никак.

– Разве так бывает – никак?

– Ну уж ногами он топать, во всяком случае, не стал. И слезы лить – тоже. Бизнес есть бизнес, что-то из задуманного получается, что-то нет, к этому быстро привыкаешь и уже не реагируешь остро.

– О чем вы еще говорили в тот день?

– Больше ни о чем. Я понял, что договориться не удастся, и уехал.

– После той встречи вы еще виделись с ним?

– Мельком.

– Где и когда?

– На «Телетриумфе». Знаете о такой церемонии?

– Видел, по телевизору показывали, – кивнул Ряжский. – Вы ведь тоже, кажется, участвовали?

Я быстро взглянул на него, но он, кажется, спросил меня о «Телетриумфе» без всякого подтекста.

– Да, участвовал, – подтвердил я, не вдаваясь в подробности.

Ряжский, похоже, слыхом не слыхивал об интригах, разгоревшихся вокруг церемонии награждения победителей «Телетриумфа», потому что не спрашивал меня об этом.

– Сейчас я с вашего позволения заполню протокол, – сказал Ряжский. – Это займет совсем немного времени. Вы не торопитесь?

Я уверил его, что нисколько. Он действительно справился очень быстро, я и не ожидал. А протокол, когда я с ним ознакомился, оказался совсем кратким. Кроме моего рассказа о нашей с Боголюбовым встрече и его предложении о переуступке акций, там ничего больше и не было. И опять мне показалось, что я угадываю логику следствия. Боголюбов решил подмять нас под себя, я воспротивился, итогом чему стали стрельба и два трупа. Эти ребята из прокуратуры свое дело знали, в цепочке их умозаключений звенья ложились четко, одно за другим.

– Вы все-таки считаете, что это – он?

Я все никак не мог поверить.

Ряжский принял из моих рук подписанный протокол допроса, спрятал его в папку и только после этого ответил:

– Я ведь вас не просто так насчет акций спросил. Все, кого Боголюбов принял под свое крыло, как раз акциями и поступились. Кто больше отдал, кто меньше, но исключений не было, кроме одного.

Он выразительно посмотрел на меня. Это исключение – мы. И именно с нами случилось то, что случилось. Так вот откуда у Ряжского эта уверенность в правильности собственной версии!