Макбет - Priest P大

– Ох, сяо Тао, на кого ты так рассердился?

Из лифта на другом конце коридора вышла супружеская пара средних лет, а за ними парень с корзинкой. Мужчина был очень высок; не считая сурового выражения лица, он был зрелой копией Ло Вэньчжоу, а одетая в платье с длинными рукавами моложавая женщина приветливо улыбалась.

Тао Жань видел родителей Ло Вэньчжоу всего несколько раз, но сразу же узнал их. Он растерялся и машинально вытянулся по струнке:

– Здравствуйте, тётя, дядя.

Мать Ло Вэньчжоу, Му Сяоцин, взяла яблоко из корзинки, сунула Тао Жаню и нежно погладила его по голове:

– Ох, довели нашего сяо Тао!..

Тао Жань не знал, плакать ему или смеяться, поэтому коротко отчитался:

– Капитан Ло там.

Ло Чэн очень сдержанно кивнул и огляделся. Затем, заложив руки за спину, он зашагал к сыну, молча встал перед ним, заслонив собой свет, и глухо откашлялся.

Подняв покрасневшие глаза, Ло Вэньчжоу встретился взглядом с отцом, затем подхватил упавший на пол костыль и опёрся на него, чтобы встать и уступить место старшему – уж так он был воспитан. Ло Чэн не стал возражать, аккуратно поддёрнул штанины и, ничуть не смущаясь, сел на стул вместо раненого. Он окинул сей бренный мир столь пренебрежительным взглядом, словно восседал не на обшарпанном больничном стуле, а на Железном троне.

После продолжительного молчания Ло Чэн наконец прокомментировал новый образ сына:

– Тебе стоит взять дырявый куль и пойти попрошайничать в метро.

Ло Вэньчжоу не ответил, он словно застыл.

– Ты что, плачешь? – удивился Ло Чэн. – Из-за банального отстранения от работы?

Тао Жань стиснул зубы. Он строго-настрого запретил коллегам пока упоминать об этом. Огонь в бумаге не утаишь, но замкапитана надеялся хотя бы какое-то время не беспокоить этой новостью Ло Вэньчжоу. Кто же мог подумать, что его отец вот так запросто разорвёт бумагу!

Ло Вэньчжоу повернулся и вопросительно посмотрел на Тао Жаня. Тот отвёл взгляд и приготовился к бегству.

– Э-э… Вы поговорите, а мне надо отойти позвонить…

– Подожди! – велел Ло Вэньчжоу.

Тао Жань остановился и сконфуженно посмотрел на напарника.

Насыщенный запах лекарств окутал Ло Вэньчжоу, он закрыл глаза и замолчал. У него всё ещё звенело в ушах, и этот шум напоминал раз за разом повторяющийся грохот взрыва. Ему казалось, что дверь операционной вот-вот откроется и врач выйдет сообщить о том, что всё кончено.

– Вэньчжоу… – забормотал Тао Жань.

– Возвращайся к дяде Лу, – перебил его капитан. – Уж он-то должен всерьёз взяться за это дело! Пока я отстранён от работы, проведите расследование внутри отдела уголовного розыска, переройте там всё сверху донизу. Никого не выпускать, у всех изъять мобильные телефоны, и пусть приготовятся к даче показаний.

Тао Жань поначалу растерялся, но потом сообразил, что это отличный повод проверить всех сотрудников управления.

Снова заговорил Ло Чэн:

– Никто не имеет права убивать людей и устраивать поджоги в нашей стране, будь он хоть президентом США! Мы рады тем, кто вкладывает деньги в инфраструктуру для взаимной выгоды, но жуликов, пытающихся нажиться за наш счёт, не потерпим! Яньчэн активно развивается, естественно, все пытаются урвать свой кусок пирога. Но какой сейчас век, в конце-то концов?! Мы больше не нуждаемся в благосклонности этих «небожителей»! Сяо Тао, пожалуйста, передай мои слова директору Лу.

Тао Жань облегчённо вздохнул и повернулся, чтобы уйти. В этот момент двери отделения интенсивной терапии распахнулись, и Ло Вэньчжоу шатаясь направился в ту сторону. По дороге он чуть не уронил костыль, раздражённо подхватил его и собрался продолжить путь на одной ноге. Тао Жань испугался, что его товарищ сейчас растрясёт остатки своего бедного мозга, и бросился вперёд, чтобы удержать его, на ходу подзывая медсестру.

Та как раз вышла в коридор, сняла маску и протянула ему бланк:

– По правилам полагается сразу подписывать эти бумаги, но сейчас состояние пациента немного стабилизировалось, так что уже не нужно… Просто отдам их вам.

– Как он? – поспешно спросил Тао Жань.

– Кризис ещё не миновал. Пока сложно сказать, – ответила медсестра. – Но мне кажется, прогноз благоприятный. В конце концов, он здоровый молодой человек. Ждите новостей… Ой, мужчина на костылях, вы чего тут разгуливаете?! Почему не в своей палате в такой час?

– Да-да, мы уже уходим. Он просто беспокоился за того пациента, это… – сказал Тао Жань.

– Мой близкий друг, – выпалил Ло Вэньчжоу. – Могу я ещё немного побыть здесь?

Медсестра ответила только: «О» – и ушла по своим делам.

Тао Жань, Му Сяоцин и Ло Чэн уставились на Ло Вэньчжоу глазами, напоминающими прожекторы. Не обращая на них внимания, капитан, пошатываясь, доковылял до мусорного бака, наклонился над ним и исторг содержимое своего желудка.

Врачи действовали максимально быстро и профессионально. Слабая воля к жизни пациента не была им помехой. Что-то выдернуло Фэй Ду из мира его кошмаров, он ненадолго пришёл в сознание. До него доносилось жужжание медицинского оборудования, то затихающее, то усиливающееся, словно шум прибоя. Эти ритмичные звуки каким-то образом меняли форму, превращаясь в хорошо знакомую мелодию.

Мрачный особняк, взгляд женщины, увядшие цветы и комната с электрошоком… Яркие моменты из прошлого обратились в силуэты, кружащиеся под бесконечно повторяющуюся знакомую песню.

«Не подчиняйся! Тебе нельзя сдаваться! – истеричный на грани безумия женский голос неожиданно прорвался сквозь заложенные уши. – Помнишь, как я тебе читала? „Человека можно уничтожить, но его нельзя победить“[66]. Фэй Ду! Фэй Ду!»

Глава XXVII

Фэй Ду то засыпал, то просыпался, но даже в краткие периоды бодрствования сознание до конца не возвращалось к нему. Его мысли путались, он не понимал, где находится, не помнил, что произошло. Время и пространство утратили свою реальность.

Фэй Ду никогда прежде не испытывал подобного. Он будто ушёл в «спящий режим»: мозг завис после критической ошибки и не обрабатывал никакие мысли, но упорно не желал перезагружаться.

На третий день пребывания в больнице Фэй Ду потихоньку начал приходить в себя и реагировать на действия медперсонала. Порой сквозь сон он чувствовал чьё-то присутствие.

Пациентов в интенсивной терапии разрешалось посещать по полчаса в день и строго по одному, как будто речь шла о тюремных свиданиях.

Одетый в защитный костюм, шурша бахилами, Тао Жань выбежал в коридор и взволнованно воскликнул:

– У него дрогнули ресницы, когда я позвал его!

– Это невозможно, – отмахнулся Ло Вэньчжоу, – я только что был там и звал так громко, что разбудил пациента в соседней палате, а Фэй Ду никак не отреагировал. Тебе наверняка показалось.

Тао Жань как будто не заметил недовольства в его голосе.

– Нет, я точно видел! Если бы доктор не выгнал меня, он бы наверняка открыл глаза.

Бог хромоты Ло изволил гневаться:

– Значит, это потому что я звал его до тебя! А теперь ты присвоил себе всю славу! Принеси мне защитный костюм, я снова пойду в палату и заставлю его пошевелиться ещё раз для меня…

К счастью, в тот момент подоспела мать Ло Вэньчжоу, госпожа Му Сяоцин, и увела этих дуралеев до того, как ими заинтересовался медперсонал. Сначала она сказала Ло Вэньчжоу:

– Знаешь, я уже слышала подобное. Когда ты был совсем крошкой – а не здоровяком, как сейчас, – и сидел, свернувшись калачиком, в моём животе, твой отец вёл себя точно так же. Он требовал, чтобы ты потолкался персонально для него и грозился продырявить меня пальцем насквозь, если ты продолжишь его игнорировать! Я думаю, этот Кинг Конг, тыкавший в тебя своими лапищами, и виноват в твоих нынешних проблемах с головой.

Ло Вэньчжоу на эти гнусные инсинуации предпочёл не отвечать.

Затем госпожа Му повернулась к Тао Жаню и ласковым тоном, каким обычно призывают позаботиться о слабоумных, сказала:

– Поэтому мы с тобой не всегда его понимаем.

Тао Жань задумался.

Му Сяоцин использовала Ло Вэньчжоу