Искатель, 2001 № 03 - Журнал «Искатель»

Маргарита помрачнела. Тем не менее она дала усадить себя на переднее сиденье машины. Он уже завел автомобиль и почти тронулся с места, как Маргарита внезапно открыла дверцу и выскочила наружу.

— Извините, Антон, но все эти встречи в свободное от жены время не для меня! — бросила она ему через плечо и пошла прочь.

— Подожди, Маргарита! — закричал он. — Ты все не так понимаешь!

Она услышала, как сзади хлопнула дверца, и прибавила шагу. Видимо, он вышел из машины и пошел за ней. Антон нагнал ее на углу, схватил за плечи и развернул к себе.

— Маргарита! — произнес он, с тревогой заглядывая ей в глаза. — Ты для меня больше, чем любовница… Ты для меня…

В этой время мощный взрыв потряс улицу и выбил все стекла театра «Рубикон». Они вздрогнули и повернули головы в сторону взрыва. «Форд», из которого они только что вышли, разнесло на куски.

— Видимо, вас хотели убрать как свидетеля, — предположил полковник Кожевников, глядя в глаза Баскакову. — Кстати, познакомьтесь, это журналист Леонид Берестов. У вас с ним схожая судьба. Его тоже, как и вас, хотели взорвать, но спасла его от смерти та же женщина, что и вас.

— Даже так? — удивленно вскинул брови скрипач и протянул Берестову руку.

— Его так же, как и вас, — продолжал полковник, — продали на тот же ликероводочный завод под Рязанью и даже поставили на ту же работу по мытью бутылок. С единственной разницей, что ему каким-то образом не успели внедрить микрочип, поскольку мистер Ричард срочно вылетел в Лондон. Но к концу недели он должен вернуться с новой партией лекарств. И там, в лекарствах, будут спрятаны микросхемы.

Баскаков достал из кармана маленький целлофановый пакетик и положил перед полковником на стол.

— Вот они, микрочипы. Я их лично вырезал скальпелем.

Полковник, эксперт и журналист склонили головы над пакетиком, в котором поблескивали два крошечных золотистых шарика, величиной с шарик от ручки.

— Отлично! — воскликнул полковник. — Теперь хоть будем знать, как они выглядят! Такие крохотные, а волю человека поражают полностью…

— Их можно десяток в таблетку закатать, — произнес эксперт, разглядывая микрочипы через увеличительное стекло. — Таможенников нужно серьезно подготовить.

— Подготовим. Время есть, — произнес полковник. — Вы расскажите, Антон Павлович, как вам удалось вырезать эти шарики, а перед этим выйти из-под их власти? Насколько мне известно, самостоятельно это невозможно.

— Ну во-первых, я сразу догадался, что мне под кожу загоняют микросхемы, — пояснил Баскаков. — Кое-что я об этом слышал. Я как раз накануне прилетел из Лондона и слышал об этом разговоры. После уколов мое сознание стало, как чистый лист бумаги. Это сейчас я сознаю, а тогда, конечно, не сознавал. Себя я сознавал только моющим бутылки, и даже в мыслях не было, что у меня до этого была какая-то другая жизнь. Во время мытья бутылок я, естественно, промокал с головы до ног, а, поскольку работа нелегкая, еще и потел. Я часто выходил во двор за ящиками, и, видимо, меня прохватывало на сквозняке. И когда я чувствовал, что заболеваю, в мое сознание прорывались фрагменты из прошлого. Я как-то сразу сообразил, что это происходит со мной из-за того, что я простываю: чем выше у меня поднималась температура, тем отчетливее я осознавал, что я — это не только тот, кто моет бутылки. Это, как во сне, накатывает, оставляет впечатление и уплывает.

— Совершенно верно! — вмешался эксперт. — Температура тела более тридцати восьми и пяти временно выводит микрочип из строя. Но заболеть, наверное, трудно, потому что в схеме дана установка на здоровую температуру.

— Верно. Мне пришлось постараться, чтобы капитально простудиться. Так вот, после того как я простудился, я вдруг вспомнил, кто я на самом деле, и стал понемногу простужать окружающих. Не знаю, сколько прошло времени, но постепенно — это стало у всех обязательным ритуалом: чуть-чуть вспотеть и сразу бежать на ветер. Двор, кстати, плохо охранялся. За нами почти не присматривали. В основном нашими действиями руководил голос изнутри, но мы постепенно научились его не бояться. А потом однажды после работы я заметил, что дверь в нашу казарму оставили незапертой. Ее часто оставляли незапертой, но к этому времени во дворе были сильные ветра, и болели почти все. Я поднял всю казарму, мы перелезли через забор и побежали в лес. Вскоре мы выбежали на железнодорожную станцию, там стоял товарный состав. Мы залезли в него, кто в тамбур, кто на крышу и доехали до Москвы. В Москве уже наших стала забирать милиция.

— Это было в прошлом году, в феврале? — спросил полковник.

— Кажется, да.

— Так вот откуда в Москве появилось столько людей, пропавших ранее и не помнящих ничего. Продолжайте!

— Меня тоже схватили. Но не милиция. А те же самые ребята, которые похитили меня весной. Мне снова надвинули на глаза шапку, заклеили рот и связали руки. Снова меня куда-то везли, и я всю дорогу повторял про себя заклинание: «Вспотеть и выйти на ветер». Дальше помню очень смутно. Кажется, я снова видел того англичанина, который собирался загнать в меня еще два чипа. Но тут мы стали с ним о чем-то спорить. Больше я не помню. Но отложилось в сознании, что он мне не делал укола. И вот через некоторое время я снова осознаю себя. Но уже не в качестве рабочего ликероводочного завода, а в качестве воина какого-то клана. Все было так же, как и в первый раз. Я не знал своего прошлого, и мне казалось, что я всю жизнь в этой банде. Мы обитали в лесу, в каком-то доме. Спали на нарах. Нас было около двадцати человек. Команды отдавал внутренний голос. Мы целыми днями дрались, изучали приемы — с оружием и без. Драка с подсобными предметами и голыми руками. Мы учили болевые точки на теле человека. Сначала били по чучелам, потом друг друга. Особой задачей, которую ставили наши хозяева, было постичь науку, как одним ударом отключить противника.

— Вы помните хозяев? — спросил полковник.

— Нет. Все лица размыты.

— Сколько их было?

— Трое. Но больше всего мы боялись высокого, в шляпе и длинном пальто. Лица не помню. В памяти отложились только очки без оправы, шляпа и тонкие черные усики. Итак, я снова не помнил, кто я, но каждый раз, когда я потел, стремился встать на сквозняке. Меня за это наказывали. Но однажды я заболел. Причем сам не знаю, как. Мне измерили температуру, дали выпить аспирин, укутали в три одеяла и оставили одного. Как только