Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов - Морис Леблан

их уже поджидали марокканцы. Они усадили Ворского к подножию того самого дерева, на котором погибла его последняя жертва. От жуткой казни на дереве осталась лишь надпись: «В. д’Э.».

– Не очень устал, Ворский? – полюбопытствовал дон Луис. – Как ноги, получше?

Ворский презрительно пожал плечами.

– Да, я знаю, – продолжил дон Луис, – ты веришь в свою последнюю карту. Однако да будет тебе известно, что у меня тоже есть козыри, а играю я весьма недурно. Дерево, у которого ты сидишь, доказывает это более чем убедительно. Хочешь другой пример? С головою увязнув в своих преступлениях, ты потерял счет мертвецам, а я точно знаю, сколько их на самом деле. Ну-ка, посмотри, кто там идет со стороны Монастыря? Видишь? На нем такая же голландка с золотыми пуговицами, как на мне. Тоже одна из твоих жертв, а? Ты запер его в одной из пыточных камер, решив сбросить потом в море, а твой херувимчик Райнхольд на глазах у Вероники столкнул его вниз. Вспоминаешь? Стефан Мару, верно? Он ведь мертв, не так ли? Выходит, вовсе нет. Стоило мне взмахнуть волшебной палочкой, как он тут же ожил. Вот он. Я пожимаю ему руку. И говорю с ним.

Дон Луис и вправду приблизился к вновь пришедшему и сказал:

– Видите, Стефан, я же говорил, что ровно в полдень все будет кончено и мы все будем у дольмена. Сейчас ровно полдень.

Выглядел Стефан отменно. Ни единой царапины. Ворский с ужасом взглянул на него и прошептал:

– Учитель… Стефан Мару…

– Собственной персоной, – подтвердил дон Луис. – А чего же ты хотел? Ты и здесь действовал как олух. Вы вместе с обожаемым Райнхольдом бросаете человека в море, и вам даже в голову не приходит наклониться и посмотреть, что с ним стало. А я его подобрал. И нечему тут удивляться, мой милый. Это только начало, у меня в запасе есть еще кое-что. Не забывай, я ведь ученик Старого Друида!.. Ну что, Стефан, как дела? Как ваши поиски?

– Безуспешны.

– А Франсуа?

– Никак не найдем.

– Вы пустили Дело-в-шляпе по следу его хозяина, как мы с вами условились?

– Да, но он лишь вывел меня через потерну к лодке Франсуа.

– Там ведь нет никаких тайников?

– Никаких.

Дон Луис замолчал и принялся расхаживать перед дольменом. Казалось, он что-то обдумывает, прежде чем приступить к решительным действиям.

Наконец он обратился к Ворскому:

– Я не могу терять время. Через два часа я должен покинуть остров. Сколько ты возьмешь за немедленное освобождение Франсуа?

Ворский ответил:

– Франсуа дрался на дуэли с Райнхольдом и потерпел поражение.

– Врешь, верх взял Франсуа.

– Откуда ты знаешь? Ты что, при этом присутствовал?

– Нет, иначе бы непременно вмешался. Но мне известно, что победитель – он.

– Этого никто, кроме меня, не знает. Они были в масках.

– В таком случае, если Франсуа мертв, ты погиб.

Ворский задумался.

Аргумент его противника был достаточно весом. Наконец он в свою очередь спросил:

– И что же ты мне предлагаешь?

– Свободу.

– А еще?

– Это все.

– Нет, не все. Мне нужен Божий Камень.

– Ни за что!

Дон Луис произнес эти слова резко, сопроводив их жестом, не терпящим возражений, после чего объяснил:

– Свобода – еще куда ни шло. Я знаю тебя и твои скудные возможности, поэтому не сомневаюсь, что все равно тебя скоро повесят. Но Божий Камень – это для тебя спасение, богатство, могущество, возможность творить зло.

– Потому-то он мне так и нужен, – ответил Ворский, – а подтвердив его ценность, ты сделал меня еще более требовательным в вопросе о Франсуа.

– Франсуа я найду. Тут дело лишь в терпении, и я, если понадобится, останусь здесь еще на два-три дня.

– Ты его не найдешь, а если и найдешь, будет слишком поздно.

– Почему это?

– Потому что Франсуа со вчерашнего дня ничего не ел.

Ворский произнес это ледяным, злым тоном. После короткого молчания дон Луис сказал:

– Тогда говори, если не хочешь, чтобы он погиб.

– А мне-то что за дело? Я готов на все, только бы выполнить свою задачу и не остановиться на полпути. Я уже у цели – тем хуже для тех, кто становится между мной и ею.

– Лжешь! Ты не дашь умереть собственному сыну.

– Другому же дал…

Патрис и Стефан в ужасе вздрогнули, но дон Луис искренне рассмеялся:

– В добрый час! С тобою притворяться нечего. Только ясные, убедительные доводы. Этот бош раскрыл перед нами всю свою душу. Что за немыслимая смесь тщеславия и жестокости, циничности и мистицизма! Бош должен обязательно выполнить свою миссию, пусть даже ему придется для этого грабить и убивать. О, ты не просто бош, ты сверхбош! – Не переставая смеяться, дон Луис добавил: – Теперь я и обращаться буду с тобой как со сверхбошем. Последний раз спрашиваю: скажешь ты, где Франсуа, или нет?

– Нет.

– Прекрасно.

Дон Луис спокойно повернулся к марокканцам и проговорил:

– Давайте, дети мои.

Дальнейшее произошло мгновенно. Невероятно точными движениями, как будто весь маневр был сначала разделен на отдельные приемы и разучен по частям, как это делают солдаты, марокканцы подняли Ворского, обвязали его свешивающейся с дерева веревкой, подняли, не обращая внимания на его крики, угрозы и рев, и надежно примотали к дереву – точно так же, как он проделывал это со своими жертвами.

– Ори, любезнейший, – безмятежно проговорил дон Луис, – ори сколько влезет. Ты можешь разбудить лишь сестер Аршиньа да тех, что в тридцати гробах. Ори, если это тебе нравится. Господи, какой же он все-таки урод! Что за гримаса!

С этими словами дон Луис отошел на несколько шагов, чтобы полюбоваться зрелищем:

– Великолепно! Ты прекрасно смотришься, и вокруг все как надо, вплоть до надписи «В. д’Э.» – Ворский д’Эрманарих![17] Ведь, как сын короля, ты, должно быть, связан с этим благородным домом. А теперь, Ворский, тебе остается лишь навострить уши и внимательно слушать: я собираюсь прочесть обещанную тебе небольшую лекцию.

Извиваясь на дереве, Ворский пытался разорвать путы. Но так как все его старания лишь усиливали боль, он успокоился и, чтобы выплеснуть обуревавшую его ярость, принялся злобно чертыхаться и поносить дона Луиса:

– Вор! Убийца! Это ты убийца! Это ты обрек Франсуа на смерть! Брат ранил Франсуа, рана нехорошая и может воспалиться.

Стефан и Патрис решили вмешаться. Стефан испугался.

– Кто знает? – заговорил он. – С этим чудовищем все возможно. Вдруг мальчик и впрямь нездоров?

– Вздор! Шантаж! – отозвался дон Луис. – Ребенок чувствует себя хорошо.

– Вы уверены?

– Вполне; во всяком случае, подождать еще час он сможет. Сверхбош вот-вот заговорит. Такая позиция развяжет ему язык.

– А вдруг он не выдержит?

– Как так?

– Вдруг сам издохнет? Какое-нибудь слишком резкое усилие – и лопнет аневризма, случится кровоизлияние?

– Ну и что?

– Как – что? Его смерть лишит нас последней надежды узнать, где спрятан Франсуа.

Однако дон Луис оставался тверд как скала.

– Не умрет! – воскликнул он. – Люди покроя Ворского от разрыва сердца не умирают! Нет-нет, он будет говорить. И часа не пройдет. А мне как раз хватит этого времени на лекцию.

Патрис Бельваль невольно рассмеялся:

– Значит, вы собираетесь прочесть нам лекцию?

– Да еще какую! – вскричал дон Луис. – Обо всех злоключениях Божьего Камня! Исторический трактат, обзор – от доисторических времен вплоть до тридцати преступлений сверхбоша. Черт возьми, не часто ведь выдается случай прочесть подобную лекцию, и уж я-то этот случай не упущу ни за какие деньги! На кафедру, дон Луис, и приступай к своему повествованию!

Он встал перед Ворским:

– Счастливчик! Ты у меня в первом ряду и не пропустишь ни звука. Неужели не приятно хоть немного рассеять мрак в голове? Ты ведь совсем запутался и нуждаешься в твердой руке, которая выведет тебя на путь истинный. Уверяю тебя, я начинал, ничегошеньки не зная. Представляешь? Загадку не могли разгадать на протяжении веков, а ты к тому же ее только больше запутал.

– Разбойник! Грабитель! – проскрипел Ворский.

– Ну зачем же оскорблять? Если тебе неудобно, расскажи нам о Франсуа.

– Никогда! Он умрет.

– Да нет же, ты заговоришь. Я позволяю тебе перебить меня. Чтобы я остановился, тебе будет достаточно насвистать мелодию «Как-то раз мне дали в рожу»