Убийца, мой приятель - Артур Конан Дойл

Мисс Мортон была молодой леди, хорошо известной в округе. Её отец, Джеймс Холден Мортон, владел большими землями в Бишоп-Кроссинге. Однако к тому времени родители её умерли, и она жила с единственным братом – Артуром Мортоном, наследником поместья. Мисс Мортон выделялась высоким ростом и держалась с достоинством. Это была натура живая и порывистая, с сильным характером. Она познакомилась с доктором Ланой на приёме, который устраивали для гостей в саду. Между ними вспыхнула дружба, которая быстро переросла в любовь. Ничто не могло сравниться с их преданностью друг другу. Правда, между ними была разница в возрасте: ему – тридцать семь, а ей – двадцать четыре; но, кроме этого, не было никаких препятствий для их брака. Помолвка состоялась в феврале, а свадьбу было решено сыграть в августе.

Третьего июня доктор Лана получил письмо из-за границы. В маленькой деревушке начальник почтового отделения является и начальником отделения сплетен, и мистер Бэнки из Бишоп-Кроссинга мог бы много порассказать про секреты своих соседей. Об этом письме он сообщил следующее: конверт выглядел странно, был надписан мужским почерком, письмо отправлено из Буэнос-Айреса, на нём была аргентинская марка. Насколько ему известно, это было первое письмо доктору Лане из-за границы; вот почему он так внимательно рассмотрел его, прежде чем вручить почтальону. Вечером того же дня его доставили доктору Лане.

На следующее утро – то есть четвёртого июня – доктор Лана навестил мисс Мортон и долго говорил с ней. Было замечено, что он вернулся домой очень взволнованный. Мисс Мортон весь день провела в своей комнате; служанка несколько раз заставала её в слезах. Через неделю в деревне только и говорили что о разрыве помолвки. Поговаривали, что доктор Лана недостойно обошёлся с молодой леди и Артур Мортон, её брат, грозился отхлестать его плёткой. В чём именно проявилось недостойное отношение доктора, было неизвестно. Многие ломали голову, выдвигая те или иные соображения. Доктор Лана часами бродил вокруг Лей-Холла, не пытаясь войти в дом. Это было всеми замечено и воспринято как доказательство того, что совесть его неспокойна. Он перестал посещать воскресную службу, где мог встретить молодую леди. В журнале «Ланцет» появилось объявление о продаже практики, и, хотя не называлось никаких имён, многие посчитали, что речь идёт о Бишоп-Кроссинге и доктор Лана собирается уехать из деревушки, где пользовался почётом и уважением. Таково было положение дел, когда вечером в понедельник, 21 июня, произошли события, которые превратили простой деревенский скандал в трагедию и приковали к себе внимание всей Англии. Но сначала нужно рассказать о некоторых деталях, ибо они очень важны, чтобы понять все события того вечера.

В доме доктора, кроме него, жило всего два человека: почтенная экономка по имени Марта Вудз и молодая служанка – Мэри Поллинт. Кучер и мальчик, помогавший при операциях, ночевали у себя дома. Вечерами доктор работал в своём кабинете, который располагался в боковом крыле дома, рядом с приёмной. Кабинет этот находился довольно далеко от комнат прислуги. Для удобства пациентов в этой стороне дома был свой вход, поэтому доктор мог сам впускать посетителей, и прислуга ничего не знала об их приходе. И действительно, нередко больным, которые приходили поздно, открывал сам доктор: служанка и экономка обычно ложились рано.

В ту ночь Марта Вудз зашла в кабинет доктора в половине десятого и застала его за письменным столом. Она пожелала ему спокойной ночи, отправила служанку спать и до 22:45 занималась домашними делами. Когда она отправилась к себе, часы пробили одиннадцать. Она провела в комнате минут пятнадцать-двадцать, когда вдруг раздался страшный вопль. Она подождала некоторое время, но всё было тихо. Очень обеспокоенная, ибо крик был громкий и резкий, она набросила халат и поспешила в кабинет доктора.

– Кто там? – раздался голос, когда она забарабанила в дверь.

– Это я, сэр, миссис Вудз.

– Умоляю, оставьте меня в покое! Отправляйтесь к себе! – крикнул голос, который – она была в этом уверена – принадлежал её хозяину. Но сказано это было так грубо и так не похоже на обычную манеру доктора, что она очень удивилась и обиделась.

– Я подумала, вы звали меня, сэр, – попыталась она объяснить, но ответа не последовало.

Миссис Вудз с обидой отправилась в свою комнату, по дороге взглянув на часы. Было половина двенадцатого.

В промежуток между одиннадцатью и двенадцатью (она не могла точно назвать время) к доктору пришла пациентка. Она стучала в дверь, но ответа не последовало. Эта поздняя пациентка была миссис Мэддинг, жена деревенского бакалейщика, больного тяжёлой формой тифа. Накануне доктор Лана просил её зайти вечером и сказать, как себя чувствует больной. Она увидела свет в кабинете, но, постучав в дверь, ведущую в эту часть дома, и не дождавшись ответа, решила, что доктора вызвали к больному, поэтому она отправилась домой.

От дома к дороге вела небольшая извилистая аллея, в конце которой горел фонарь. Когда миссис Мэддинг вышла из ворот, она заметила мужчину, шедшего по дорожке. Думая, что это доктор, возвращавшийся после визита к больному, она решила подождать и очень удивилась, увидев Артура Мортона, молодого сквайра. При свете фонаря она заметила, что он очень возбуждён, а в руке сжимает большой охотничий хлыст. Он направлялся к воротам, когда она обратилась к нему.

– Доктора нет дома, сэр, – сказала она.

– А вы откуда знаете? – грубо спросил он.

– Я была у входа в приёмную.

– Но свет у него горит, – промолвил молодой сквайр, вглядываясь в темноту. – Это ведь его кабинет, верно?

– Да, сэр, но я уверена, доктора нет дома.

– Ну что ж, скоро вернётся, – сказал молодой Мортон и направился через ворота, а миссис Мэддинг поспешила домой.

В три часа ночи её муж вновь почувствовал себя плохо, и она была так встревожена, что решила безотлагательно вызвать доктора. Когда она проходила через ворота, то с удивлением заметила, как кто-то прятался в лавровых кустах. Это был, без сомнения, мужчина, и – в этом она была совершенно уверена – не кто иной, как Артур Мортон. Однако её столь занимали собственные дела, что она не обратила на это особого внимания и поспешила дальше.

Подойдя к дому, она с удивлением убедилась, что в кабинете всё ещё горит свет. Миссис Мэддинг принялась стучать в дверь, ведущую в приёмную. Ответа не было. Она стучала несколько раз, но безрезультатно. Ей показалось странным, что доктор мог лечь спать или выйти из дому, оставив такой яркий свет. Миссис Мэддинг пришло в голову, что, может быть, он просто уснул в кресле. Она принялась барабанить в окно кабинета, но тоже без результата. Обнаружив между занавеской и оконной рамой щёлку, она заглянула внутрь.

Большая лампа на столе освещала всю комнату. Стол был завален книгами и инструментами. Никого не было видно, и она не заметила ничего необычного, за исключением того, что в тени стола на ковре лежала грязная белая перчатка. Затем внезапно, по мере того как её глаза привыкали к свету, она увидела ботинок. Тогда она с ужасом поняла: то, что она вначале приняла за перчатку, было рукой человека, распростёртого на полу.