Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Игорь Петрович, пожалуйста, перестаньте. Надо взять себя в руки. Игорь Петрович, пожалуйста! – Голос помощника Вавилова.

– Дай ему что-то или вколи, чтобы прекратил, успокоился, – попросил Гущин.

– У меня ничего такого нет. – Эксперт Сиваков покачал головой. – Паренек этот, Артем, ему «Скорую» вызвал – так они ехать отказались, узнав, что это истерика на почве шока. Не психиатричку же вызывать. Ничего, уж как-нибудь опомнится. Возьмет себя в руки. Он мужик сильный. Опер бывший.

– Сюда его ни в коем случае не пускайте, – Гущин, только что кричавший, снизил голос до шепота, – сюда ни-ни!

– Не поможет. – Сиваков оглядел то, что лучше не видеть. – Он же ее обнаружил. Они с помощником. Парень сразу в дежурную часть сообщил. А Игорь Петрович…

Ха-Ха! Хи-хи-хи! Обрубил…

Безумный хохот не стихал ни на минуту.

Помощник полковника уже умолял:

– Игорь Петрович, пожалуйста… Нате вот, выпейте…

Звон чашки, сброшенной на пол.

Вдребезги!

Ха-ха-ха!

Катя попала сюда, в этот жуткий дом в Деево, не по своей воле. Даже жажда сенсации для интернет-страницы «Криминального вестника Подмосковья», что она вела как обозреватель и сотрудник пресс-службы, не заставила бы ее заниматься расследованием этого дела.

Она поняла это сразу, едва лишь узрела то, что лучше не видеть. И едва при этом самым позорным образом на глазах у всей опергруппы, экспертов и следователя не грохнулась в обморок.

Она никогда бы не поехала в Деево, сюда, в этот чертов дом. Если бы не приказ полковника Гущина. Нет, просьба, нет, определенно приказ. Или все вместе, потому что сотрудники Пресс-центра обязаны по инструкции и по распоряжению руководства Главка выезжать на все преступления, совершенные в отношении своих коллег – полицейских.

В эту субботу Катя планировала для себя праздник. У Анфисы Берг – закадычной подруги – день рождения. И она собирала девичник в кафе на Гоголевском бульваре. Катя купила в подарок Анфисе крутую новую кофеварку и ехала в такси с родной Фрунзенской набережной – нарядная, веселая, с подарком для подруги.

Как вдруг этот звонок от полковника Гущина, а потом и от начальника Пресс-центра ГУВД, от своего шефа.

Гущин приказал, нет, попросил – приезжай сейчас же, у нас небывалое ЧП!

Начальник Пресс-центра был сух и лаконичен – выезжайте в район, в Деево. Там зверски убита жена начальника оперативно-аналитического управления полковника Вавилова. По итогам осмотра места подготовите самый скупой комментарий для массмедиа, который только возможен.

Самый скупой комментарий для прессы и телевидения – вот об этом?!

Подарок – кофеварка – остался в кабинете в Главке на Никитском. Анфисе Катя позвонила и сказала, что в кафе она, увы, приехать не сможет.

Но тогда, звоня подруге Анфисе, она еще не знала, что ее ждет в этом доме в Деево. И представить не могла, какие жуткие, пугающие, запутанные и странные события впереди.

Хи-хи-хи! Как этой бабе мраморной в музее… Венере… обрубил… Ха-ха-ха-ха!

– Не обрубил, – сказал эксперт Сиваков, наклоняясь над трупом, – отрезал. Убийца использовал электропилу тут в гараже. Ее руки отпилены по самые плечи.

Во всем этом есть что-то нечеловеческое…

Но это лишь первый абзац. Мы только начали наш осмотр. Многое еще впереди.

Тут, вот тут.

– Меня интересует время совершения убийства. Когда наступила смерть, – тихо, опять же шепотом сказал полковник Гущин. – Ты понимаешь, в каком мы все сейчас положении. Он сотрудник полиции, он – один из начальников Главка. Я хочу, чтобы хотя бы в вопросе давности смерти нас не ждали безумные сюрпризы. С меня этого его смеха хватает. Волосы дыбом. Итак, что скажешь?

Они с Сиваковым переглянулись.

Катя ждала, что ответит эксперт.

То, что лучше не видеть, уже диктовало свои, собственные условия расследования.

Бригада ЭКУ проводила в доме и в гараже полный, тотальный осмотр с изъятием всех улик, которые лишь предстояло еще найти.

Глава 2

Маленькое счастье

А в это самое время, когда в страшном доме в Дееве только начинался осмотр места убийства, в соседнем с поселком городе Рождественске Виктория Одинцова – вдова средних лет, потерявшая любимого мужа, – размышляла о счастье.

Муж Виктории скончался от инфаркта скоропостижно. И боль утраты, тяжкая в первые годы, утихла. Словно посветлела как-то эта боль, истончилась, оставив горьковатое послевкусие невыплаканных слез.

Но жизнь есть жизнь, и Виктория Одинцова смирилась. С ней шагать дальше по жизни без мужа остались сын и свекровь. Сын окончил школу и поступил на первый курс МАИ. Свекровь постоянно путешествовала по поликлиникам и аптекам в ажиотаже получения бесплатных лекарств. Стуча клюкой, костерила почем зря врачей, районные власти, ругала государство, не стесняясь в выражениях, и, что интересно, все рецепты и направления от врачей всегда получала. И даже без очереди.

Они жили после смерти мужа, отца и кормильца, в квартире свекрови. И со временем Виктория научилась подлаживаться к ее непростому характеру. Общая потеря сплотила их, а также необходимость заботиться друг о друге.

А что, собственно, конфликтовать у плиты по пустякам? Разве в этом смысл жизни, кто лучше готовит молочную лапшу и тушит курицу с черносливом? Если все время ругаться и горевать, то так можно и стресс заработать. И счастье, маленькое такое, свое, домашнее, теплое, как шерстяной носок, счастье пустить по ветру.

Утратить.

Сохранить, постараться сохранить во что бы то ни стало счастье свое – лучик света – Виктория Одинцова всегда старалась.

Поначалу-то, после смерти мужа, было делать это ой как непросто. Небо с овчинку казалось. В те времена, оставшись одна, чтобы как-то прокормить семью и выплатить кредиты, которые брал муж, Виктории приходилось работать в двух местах. Практически без выходных и праздников. На сон и то времени не хватало, потому что в разных местах имелся разный график: где сутки – трое, где сутки – двое, а порой и через день, а порой и в ночную смену.

О счастье ли тут думать, когда с ног валишься и засыпаешь на сиденье автобуса, рискуя проспать свою остановку?

Но даже в те времена Виктория думала, мечтала о счастье. Вот выплачу кредит… Станет полегче. Потом, может, как-то все устроится, обойдется.

Когда случилось то происшествие в отеле «Сказка интернешнл» – роскошном, с крытыми бассейнами и аквапарком, где она работала ночным сменным администратором, призрак маленького индивидуального счастья опять словно померк.

Ну как же, ее ведь тогда затаскали на допросы сначала в уголовный розыск, потом к следователю, а затем, когда дело в суд перекочевало, и туда. Как свидетеля.

Прокурор ей все в суде внушал – вы свидетель обвинения. От ваших показаний многое зависит. От ваших показаний зависит практически все со стороны обвинения.

Каково это слышать, а? Это и крепкий, здоровый человек слышит с трепетом сердечным, с этаким мандражом. А она в то время в горе великом была, только мужа потеряла – вся на нервах, на успокоительном.

Но и эта полоса черная сгинула. Суд закончился обвинительным приговором. Ну тому… типу, которого обвиняли в таких ужасных вещах…

Виктория постаралась со временем выбросить все это из головы.

А потом – вот чудеса в решете – и прокурора того посадили, который ей все внушал, как важны ее показания.

Ну жизнь, вот жизнь, а!

Про прокурора она тогда услышала в местных новостях по телевизору. Ну посадили и посадили. Кто о прокуроре из нормальных людей заплачет?

Нет, Виктория не хотела ерничать. Она вообще была доброй женщиной. Она заботилась о сыне-студенте. Боялась, что он, такой влюбчивый и бесхребетный, еще женится ни свет ни заря. А что им тогда со свекровью, с бабкой, делать? Квартира хоть и трешка, но стандартная, со смежными комнатами. А если приведет жену да дети пойдут? Где всем ютиться?

Когда муж был жив, вроде и не ютились, а просто жили. Это сейчас, что ли, у страха глаза велики?

А с другой стороны – семья у сына, дети – это же внуки. Так, значит – вот оно, счастье. Один из его основных элементов.

Тут Виктория всегда вздыхала.

Вздохнула она и сейчас и улыбнулась.

Она только-только закончила гладить выстиранное постельное белье и убрала гладильную доску. Пора что-то к ужину готовить. Скоро сын явится. Хоть сегодня и суббота, он клятвенно обещал, что приедет домой, а не зависнет в каком-то студенческом клубе на Спартаковской.

Свекровь, громыхая клюкой, прокандехала по коридору из своей комнаты в туалет. И угнездилась там надолго. Запоры мучили старуху.

Ей к ужину надо бы морковки сырой потереть – Виктория бросила взгляд на кухонный комбайн. Или дать