Архангел - Роберт Харрис

— Ничто, — сказал Келсо очень медленно, отметая любые колебания, — ничто не будет обнародовано, пока этот материал не окажется за рубежом и не будет апробирован специальной экспертизой. Вы слышите меня? Мы об этом с вами договорились.

О'Брайен щелкнул пальцами.

— Да, да, конечно. Но пока надо узнать, что случилось с девушкой. Мы так или иначе обязаны это сделать. Если мы выйдем в эфир с этой тетрадью, не узнав, что случилось с Анной, появится кто-то еще и заграбастает самую выигрышную часть всей этой истории. — Он сбросил ноги со стола и повернулся на стуле к книжным полкам сбоку. — Где, черт побери, находится этот Архангельск?

Все происходило в соответствии с железной логикой, и поэтому позже, когда Келсо представилась возможность обдумать свои действия, он не сумел установить момент, когда следовало бы направить их в другое русло.

— «Архангельск, — О'Брайен начал читать вслух путеводитель. — Портовый город на севере России. Население: четыреста тысяч. Расположен на Северной Двине в тридцати милях от Белого моря. Основные отрасли хозяйства: лесная промышленность, судостроение и рыболовство. Снежный покров с конца октября до начала апреля». Черт возьми! Какое сегодня число?

— Двадцать девятое октября.

О'Брайен поднял трубку и отщелкал на клавишах номер. Устроившийся на диване Келсо увидел через толстое разделительное стекло, как секретарша потянулась к телефону.

— Дорогая, — сказал О'Брайен, — сделайте мне одолжение. Соединитесь с метеоцентром нашей компании во Флориде и попросите у них последний прогноз для Архангельска. — Он произнес название по буквам. — Так, правильно. И как можно быстрее.

Келсо прикрыл глаза.

Дело в том — и в душе он понимал это, — что О'Брайен прав. Суть истории — в девушке. И в Москвеони ничего не добьются. Если где-то и остался след, то только на севере, в ее родных местах, там могут найтись члены семьи или друзья, которые вспомнят девятнадцатилетнюю комсомолку и то, как ее вызвали в Москву летом 1951 года...

— «Архангельск, — продолжал читать О'Брайен, — был основан Петром Великим и назван в честь архангела Михаила, ангела-воителя. См. Откровение Святого Иоанна Богослова, глава двенадцатая, стихи седьмой и восьмой: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли». В 1930-е годы...»

— Зачем нам все это?

Но О'Брайен поднял вверх палец.

— «... в 1930-е годы Сталин сослал два миллиона украинских кулаков в Архангельскую область, район лесов и тундры, по территории превосходящий всю Францию. После войны этот обширный район использовался для испытаний ядерного оружия. Морской порт Архангельска — Северодвинск, российский центр производства атомных подводных лодок. До падения коммунизма Архангельск оставался закрытым городом, въезд в который всем посторонним был запрещен. Памятка путешественникам, — заключил О'Брайен. — Прибыв на архангельский вокзал, не забудьте посмотреть на цифровой указатель уровня радиации. Если он показывает пятнадцать микрорентген в час и ниже, то это безопасно». — Он нарочито громко захлопнул путеводитель. — Веселенькое местечко. Что вы об этом думаете? Поедем?

Я в ловушке, подумал Келсо. Я жертва исторической необходимости. Товарищ Сталин одобрил бы этуидею.

— Вы же знаете, что у меня нет денег...

— Я вам одолжу.

— У меня нет зимней одежды...

— Не проблема. — У меня нет визы...

— Мелочи жизни. — Хороши мелочи!

— Да ладно вам. Непредсказуемый. Вы же специалист по Сталину. Вы мне нужны.

— Как трогательно! Если я скажу «нет», вы, вероятно, все равно поедете?

О'Брайен ухмыльнулся. Зазвонил телефон. Он поднял трубку, что-то записал, нахмурившись. У Келсо мелькнула надежда на отмену приговора. Но не тут-то было.

Погода в Архангельске на 11. 00 по Гринвичу (15. 00 по местному времени) — частичная облачность, температура минус четыре градуса, легкий ветер, временами снег. Однако зона низкого давления стремительно распространяется из Сибири на запад что делает вероятным сильный снегопад, который накроет город в течение ближайших одного-двух дней.

Иными словами, сказал О'Брайен, надо поспешить.

Он достал атлас и раскрыл его на столе.

Самый быстрый способ попасть в Архангельск — конечно, самолетом, но ближайший рейс «Аэрофлота» будет лишь утром, и авиакомпания потребует, чтобы Келсо предъявил свою визу, а она истекает в полночь. Значит, это исключается. По железной дороге ехать больше двадцати часов, и даже О'Брайен понимал, что это рискованно — провести большую часть дня в спальном вагоне едва ползущего поезда.

Остается шоссе, а именно — трасса М8, тысяча двести километров, более или менее прямое, если верить карте; огибающее город Ярославль, затем идущее по речным долинам Ваги и Двины, через тайгу и тундру, великие девственные леса русского Севера — прямо в Архангельск, где трасса кончается.

— Но вы должны понимать, что это не автострада, — сказал Келсо. — Там нет мотелей.

— Ерунда. Проедемся с ветерком, сами увидите. У нас остается несколько часов светлого времени. Успеем выбраться из Москвы. Вы водите машину?

— Да.

— Вот и прекрасно. Будем меняться. Все эти поездки, уверяю вас, на бумаге всегда выглядят хуже. Как выберемся на трассу, так эти мили и побегут, сами убедитесь. — Он делал какие-то подсчеты в блокноте. — Я думаю, мы попадем в Архангельск завтра в девять-десять утра.

— Будем ехать всю ночь?

— Конечно. Но можем и остановиться, если захотите. Самое главное — перестать болтать и начать действовать. Чем быстрее мы окажемся на трассе, тем скорее доберемся до места. Надо эту тетрадь во что-то упаковать.

Он встал из-за стола и подошел к журнальному столику, где рядом с грудой бумаг лежала тетрадь. Но прежде чем он успел до нее дотянуться, ее схватила Зинаида.

— Это мое, — сказала она по-английски. — Что?

— Мое.

— Верно, — сказал Келсо. — Отец оставил тетрадь ей.

— Но она нужна мне на время. — Нет!

— Она что, сумасшедшая? — воззвал О'Брайен к Келсо. — А если мы найдем Анну Сафонову?

— Предположим. Что вы, собственно, хотите снять? Как старая, седовласая возлюбленная Сталина читает телезрителям свой дневник?

— Что за глупости! Послушайте, люди охотнее станут с нами разговаривать, если у нас будут доказательства. Поэтому тетрадь должна быть с нами. И почему она принадлежит ей, в конце концов? Она принадлежит ей не больше, чем мне. Или кому угодно.

— Потому что таково было условие, помните?

— Условие? Такое впечатление, что вы заодно. — Но О'Брайен быстро вернулся к прежней льстивой манере: — Вы же сами понимаете. Непредсказуемый, оставлять тетрадь здесь, у нее, небезопасно. Где она ее спрячет? А если к ней нагрянет Мамонтов?