Комфорт гарантируется - Фридрих Незнанский

Володю потащили к двери.

— Ты еще пожалеешь об этом, сука! — заорал он, превозмогая боль. — Вы все об этом пожалеете.

Один из охранников обернулся.

— Лариса Анатольевна, может, ему все-таки врезать пару раз по почкам? А то чересчур говорливый.

— Делай то, что тебе сказали, — прикрикнула на него Лариса Анатольевна. — Здесь есть кому за тебя думать.

Володю выволокли в коридор, и еще какое-то время в кабинете были слышны угрозы и проклятия, которые он посылал в адрес Ларисы Анатольевны, Эдуарда Николаевича, компании «Владивосток-3» и по какой-то совершенно непонятной причине в адрес президента Соединенных Штатов Америки Джорджа Буша-младшего.

— Как я ненавижу такие инциденты! — Брезгливо сморщившись Лариса Анатольевна повернулась к Сайкину. — И ведь каждый раз кто-нибудь проклинает. Ты им рабочие места, а они тебе при случае топором по затылку.

— А не боишься, что кто-нибудь из них однажды тебе действительно топором по затылку даст? — поинтересовался Эдуард Николаевич. — Спишь по ночам спокойно?

— Когда одна, тогда спокойно, — рассмеялась Лариса Анатольевна. — А когда не одна, то беспокойно. Кого тут бояться? Их, что ли? Они безобидные. Покричат, напьются, потом через неделю каяться придут. Бояться в нашем краю других людей надо.

Наконец за дверями кабинета воцарилась тишина. Либо Володя исчерпал все свои ругательства, либо удалился на достаточное расстояние, либо просто устал.

— Ну слава богу, — вздохнула Лариса Анатольевна. — Кажется, все. Теперь и о делах поговорить можно. Коньячку выпьешь?

— Можно.

Лариса Анатольевна нажала кнопку селектора:

— Ирочка, организуй нам кофе и лимончик порежь.

— Одну минуту, Лариса Анатольевна, — раздался голос секретарши.

Эдуард Николаевич закурил трубку.

— Ходят слухи, Лара, что в наших краях грядут большие изменения, — произнес он, выпуская клубы дыма. — Так сказать, перемены.

— Эдик, я давным-давно перестала верить в перемены. С тех пор как занялась этим бизнесом. Отстегивай кому надо, и тебя не трогают. Жалко, конечно, а что делать? А кому отстегивать, мы с тобой оба знаем.

— Иногда власть меняется, — задумчиво произнес Эдуард Николаевич.

— Власть постоянно меняется, и при каждой власти находится группа товарищей, которая не прочь тебя «поиметь». Не пойми меня превратно. Или ты считаешь, что Мичмана могут свалить?

В кабинет зашла секретарша Ирочка, держа в руках поднос, на котором дымились две чашки кофе и стояло блюдце с нарезанным лимоном. Ирочка выставила все это на стол и бросила взгляд на Эдуарда Николаевича.

— Больше ничего не нужно, Лариса Анатольевна?

— Нет, Ирочка, спасибо.

Эдуард Николаевич в свою очередь тоже проводил секретаршу взглядом. Взгляд его при этом оставался задумчивым.

— Не знаю я про Мичмана, — произнес наконец Сайкин. — За последние десять лет он умудрился вырезать всех, кто мог перейти ему дорогу.

Тем временем Лариса Анатольевна разлила по рюмкам коньяк.

— В таком случае нам имеет смысл выпить за Мичмана, — улыбнулась она. — За нашего с тобой, так сказать, работодателя.

Они выпили и некоторое время посидели молча. Эдуард Николаевич продолжал пыхтеть своей трубкой.

— Ходят слухи, что Перс финансировал предвыборную кампанию нового губернатора, — сказал Сайкин. — Думаешь, это не отразится на нашем бизнесе?

— Во-первых, это только слухи. А во-вторых, нам-то что с того? Мы к Персу отношения не имеем. У него свой бизнес, у Мичмана свой. Они никогда не пересекались и вряд ли пересекутся. Или у тебя другое мнение?

Ответом послужили новые клубы дыма.

Лариса Анатольевна вопросительно посмотрела на Сайкина.

— Не знаю, — ответил он, заметив ее взгляд. — Просто не верится, чтобы два медведя захотели ужиться в одной берлоге.

…Оказавшись на улице, Володя еще несколько минут постоял перед входом, потрясая кулаком в сторону директорского окна.

Охранники из-за стеклянных дверей офиса, посмеиваясь, наблюдали эту картину.

Наконец Володя утихомирился и, одернув на себе одежду, отправился сделать то, что уже давно собирался. Он пошел в пивную.

По принципиальным соображениям Володя решил пойти не в близлежащую пивную, владельца которой он начал подозревать в сговоре с компанией «Владивосток-3» и лично с Ларисой Анатольевной, а в ту, которая находилась в непосредственной близости от его собственного дома, где челнока Володю прекрасно знали еще с тех пор, когда он был преподавателем университета Владимиром Семеновичем Моршанских.

С канувших в Лету советских времен заведение с лаконичной вывеской «Шашлычная» практически не изменилось. Одно время, правда, в среде ее постоянных завсегдатаев начали было циркулировать слухи о том, что шашлычную закроют, дабы переоборудовать ее в современный молодежный бар-дискотеку. Но по-настоящему никто из местных завсегдатаев в эту информацию не верил.

Может быть, именно этот факт и сыграл свою роль в том, что шашлычная осталась такой же, как прежде. По крайней мере, сами посетители были в этом убеждены.

Шашлычная относилась к лучшим образцам советского алкогольного сервиса. Здесь были массивные деревянные столы, сплошь испещренные инициалами представителей нескольких поколений. Две официантки под пятьдесят лет с вытравленными белыми волосами и в фартуках, на которых отчетливо проступали красные пятна кетчупа. Из кушаний здесь имелось харчо на первое, шашлык, люля-кебаб и цыпленок табака на второе. Из закусок лобио, овощной салат, креветки и вобла.

Заказав себе пару кружек пива и цыпленка табака, Володя присоединился к обосновавшейся возле окна привычной компании. Отпив положенные полкружки, он долил в пиво припасенную заранее водку и хмуро принялся потягивать. При его появлении компания оживилась. Заговорили одновременно все:

— Ну что, Вова, завтра в плавание?

— Володька, сегодня ты угощаешь!

— Тише, мужики, дайте ему сказать. Говори, Володь.

Володя хмуро обвел взглядом собутыльников и сделал несколько внушительных глотков.

— Эти суки меня уволили. Я никуда не плыву.

И снова со всех сторон понеслись фразы: на этот раз возмущенные.

— Какого хрена?

— Они не имели права! Сволочи!

— Володька, ты не расстраивайся.

Однако, несмотря на сильное подпитие, все прекрасно понимали, что повод расстраиваться у Володи был. В одночасье потерять хорошую работу в наше время. Разве это не повод? А Володина работа считалась весьма хорошей.

— И что ты собираешься делать? — поинтересовался Сережа Пень. Некогда известный на весь Советский Союз вор-домушник, он давным-давно спился, и о «славном» прошлом говорили лишь многочисленные татуировки, украшавшие весь его торс. — Неужели собираешься им это спустить?