Возьми моё сердце - Нина Стожкова

вами огромную услугу тем, что решили не забирать свои сердца на тот свет, где они им все равно не понадобятся. – подал голос профессор. – Еще раз повторю: главный фактор для успешной пересадки органов от донора – время. Всё теперь зависит от вас, Варвара Петровна. Вы должны быть наготове. Днем и ночью. Повторяю, днем и ночью! Мы вас поставим в лист ожидания. Действия у нас будут такими: как только появится подходящее для вас донорское сердце, вы немедленно должны будете явиться в клинику. В любое время. Дежурная бригада кардиохирургов уже будет ждать вас. Операцию по трансплантации сердца необходимо начать не позднее, чем через четыре часа после смерти пациента. Вы меня поняли? Вы готовы прибыть на место сразу после звонка из клиники?

– Да, – выдохнула Варя, а Макс посерьезнел и молча кивнул.

– Тогда напишите, пожалуйста, в этой графе ваши координаты и распишитесь в том, что вы готовы в ответ на звонок с указанного номера приехать в клинику, независимо от времени, днем или ночью.

Варя запоздало всхлипнула, взяла у доктора шариковую ручку и принялась заполнять дрожащей рукой предложенную ей форму. Она почувствовала, что с этой минуты себе не принадлежит. Время ускорило свой бег, и затормозить его она не в силах.

Час Икс приближается

Профессор Хуснулин улыбнулся Варе и Максу своей знаменитой улыбкой, от которой таяли все – и докторши, и медсестры, и нянечки, и даже пожилые сотрудницы, выдававшие медкарты в регистратуре. Когда пациентка и ее молодой человек ушли, профессор перекинулся с коллегами несколькими, только им понятными терминами, а затем попросил оставить его одного. Профессору не хотелось, чтобы верный соратник Тишков и молодая докторша Марина видели его, светило отечественной кардиохирургии, непривычно взволнованным и даже слегка растерянным. Во время консилиума Хуснулин держался уверенно, как и подобает знаменитости. Он стремился внушить всем своим видом пациентке и ее бойфренду веру в успех операции. Так бывало всегда, удалось и в этот раз. Сейчас же, оставшись наедине с собой, он внезапно осознал, что уверенность испарилась. Знаменитый кардиохирург, как случалось не раз, вновь почувствовал себя юным неопытным ординатором, который до льдинок в животе боится совершить фатальную ошибку. Профессор сделал сотни операций на открытом сердце, поставил множество искусственных клапанов, однако каждый раз входил в операционную, как впервые, волнуясь и настраиваясь на успех. Теперь же предстояла трансплантация сердца, а это серьезное испытание для любого кардиохирурга. Одно дело – прослушать множество докладов на конференциях, побывать на подобных операциях, которые проводили коллеги. Совсем другое – самому руководить операцией по пересадке сердца и персонально отвечать за её исход. Тем более, что предстоит пересаживать сердце не пожилому человеку, прожившему много лет и приблизившемуся к финишу жизни, а совсем молодой девушке, которая находится в начале пути. Такая операция – всегда задача со многими неизвестными. Главный вопрос – окажется ли донорское сердце совместимым с чужим организмом, не начнет ли отторгаться в первые же часы?

Профессор сидел за массивным столом и молча рассматривал фотографии на стенах своего кабинета. Вот он во время операции склонился над пациентом в хирургических очках с увеличительными стеклами. Вот общается на полях симпозиума со знаменитым американским кардиохирургом. Вот коллективная фотография с самыми близкими коллегами – с врачами и сестрами, сделанная к двадцатилетию отделения. Вот картины, написанные его пациентом – известным художником. Тот случай был сложный, пациенту ставили протезы сразу трех сердечных клапанов, но художник жив, до сих пор пишет свои работы и успешно участвует в выставках. Сколько их было, таких пациентов, которым без операции на сердце оставалось жить всего пару лет, а то и несколько месяцев? Хуснулин не раз шел на риск, но результат стоил того: многие из пациентов живы до сих пор. Но вот что странно: успешные операции быстро забываются, это ежедневная рутина, к тому же в отделение постоянно прибывают новые пациенты, всех не запомнишь. Однако те операции, которые закончились гибелью человека, он помнит до сих пор. Снова и снова, даже во сне, профессор прокручивал моменты, когда все пошло не так. Старый афоризм – мол, у каждого хирурга есть свое кладбище, – не утешал, наоборот, приводил его в ярость.

Чаше других Хуснулин вспоминал совсем молоденькую девушку. У Софии был врожденный порок сердца. Девочка росла, её сердце тоже, и каждые несколько лет приходилось ставить новый митральный клапан. Родители надышаться на дочь не могли: умница, красавица, добрая душа. Дитя, несправедливо обиженное судьбой и потому особенно любимое. Хуснулину иногда снились ее огромные фиалковые глаза и длинные рыжие волосы, доходившие до талии. Девушка каждый раз распускала косы, когда приходила с мамой в его кабинет. Ей хотелось в те дни перед операцией быть особенно красивой. Наверное, Сонечка надеялась, что профессор, а, может, и сам Господь, заметит ее красоту и сделает все возможное, чтобы операция прошла успешно, чтобы она продолжила жить дальше, радовать родителей и ловить на себе восхищенные взгляды мальчишек. Правда, Соня даже летом носила футболки и блузки под горло, чтобы не был виден большой послеоперационный рубец на грудине. Хирурги, конечно, старались сделать шов поаккуратнее, все-таки пациентка молодая и красивая, но после нескольких операций рубец все равно выглядел на молодом теле ужасно. Даже крепкие небольшие грудки, торчавшие по обе стороны рубца, не спасали картину. Сонечка делала вид, что это ее мало волнует, однако никогда не ходила на пляж и, тем более, не плавала в бассейне вместе с классом.

– Как же она будет замуж выходить? – шептала мать отцу и тут же обрывала себя: – Да хоть бы и никак. Лишь бы жила!

Четвертую операцию Сонечка не смогла пережить. В тот день даже медсестры, многое повидавшие, плакали в сестринской по очереди, чтобы не волновать других больных.

– Может быть, я тогда сделал не все возможное? – думал профессор в часы бессонницы. – Знать бы, где ошибся, вернуться бы опять в то утро… Нет, все шло по плану, по сто раз опробованному плану. Многие думают, что мы, врачи, всесильны. Как они ошибаются! Наверное, наверху кто-то все решил тогда за нас и забрал рыжеволосого ангела к себе на небо.

С подобными тревожными мыслями профессор нередко засыпал лишь под утро.

Агент Казуар

– Вижу, ты смелая девчонка. Пойдешь к нам?

Парень в футболке с котиком и странной надписью «Хоть ты не будь, как эти» изучающе смотрел на Киру. Он не раздевал ее взглядом, как другие парни, нет, он скорее пытался «раздеть» ее голову и проникнуть в мозг,