Агония обреченных - Анатолий Кулемин

— Это самообман, Хорхе, выдача желаемого за действительное. Все мы что-нибудь кому-нибудь должны. Ну что ж, я не настаиваю, решу эту проблему сам, без вашей помощи. Только ведь эта моя просьба говорила о том, что я безгранично доверяю и всецело рассчитываю на вас, — вновь перешел на «вы» Идьигос и поправил себя. — Вернее: доверял и рассчитывал…

Кастиенте уловил это дистанцирование Идьигоса и тут же сменил тон:

— Ну, зачем же так?.. Я очень ценю дружбу с… вами, и мне не безразлично ваше доверие. Просто я хотел сказать только то, что цена в этот раз будет несколько больше; согласитесь: обстоятельства совсем не те, что были раньше.

Это уточнение Идьигос пропустил мимо ушей, будто не слышал. Он вернулся в кресло и спросил (он вновь перешел на «ты»; видимость сохранения дружеских отношений была сейчас важнее амбиций):

— Кто из твоих людей снял номер, по которому звонил американец?

— Они ни сном ни духом… Просто фиксировали.

Идьигос лениво достал длинную тонкую черную сигарету, прикурил, затем тихо сказал:

— Идет война, Хорхе, и выживет в этой войне тот, у кого чувство самосохранения развито сильнее, чем у других, у кого разум преобладает над эмоциями, кто способен четко видеть реалии и адекватно оценивать ситуацию. Ну, так как, будем и дальше о них говорить?

«Судьба этих двоих предрешена, спорить и что-то доказывать — бесполезно, — понял Кастиенте. — Да и зачем? Кто они мне? Мигель — тоже карта отыгранная, но, как говорится: с драной овцы хоть шерсти клок. Сдеру с него деньги, а там… А американца надо убирать в любом случае; он меня видел у Гибсона, прижмут — а они это делать умеют, прижмут его обязательно — даст мое описание; в неделю меня возьмут. Надо уходить; к черту „Кондор“, пусть этот воюет… Кастро не свалить; надо было раньше; сейчас Советы на его стороне. А за своего космонавта они тут камня на камне не оставят. Нет уж, без меня…»

— Валерио и Пирс, — тяжело назвал Кастиенте имена двух человек из своей группы. — Они и сейчас смотрят за ним.

— Это хорошо, пусть смотрят. К американцу сходи сегодня же. Он тебя знает, думаю, проблем не будет. А сумма?.. Если все сделаешь гладко, она увеличится вдвое. А теперь давай поговорим о предстоящей операции…

…После того как Кастиенте ушел, к Идьигосу зашел Ромарио, его ближайший помощник, с которым Идьигос советовался в большинстве случаев и который был в курсе всех дел.

Встреча Бредли со связником, как это и предусматривалось, состоялась возле кубинской Академии наук, которая после революции находилась в здании Капитолия. Бредли узнал его по значку на рубашке. Там был изображен Московский Кремль, космический спутник над ним и аббревиатура СССР.

— А вы знаете о том, что этот Капитолий — точная копия того, что находится в Вашингтоне? — спросил Бредли человека, фотографирующего здание Академии. Это были слова пароля.

— Американизация всего и вся, до чего могут дотянуться щупальца Соединенных Штатов, насильственное насаждение своего образа — болезнь того строя, который господствует там, — дал ответ на пароль связник и, оторвавшись от окуляра видоискателя, уже от себя добавил:

— Что, приходилось бывать в Вашингтоне?

«Вот каналья, — весело подумал Бредли, глядя на улыбающегося мужчину с фотоаппаратом; тот тоже внимательно разглядывал его. — Хотя, почему каналья, про Вашингтон ввернул хорошо, к месту; захотел проверить мою реакцию».

— И неоднократно… Это не интересно, а вот оказаться в Москве я бы хотел очень, — с грустной улыбкой сказал Бредли и кивнул на значок. — Вы, я смотрю, из Советского Союза?

— А вы наблюдательны. Да, я из СССР.

— Наблюдательность и любопытство — часть моей работы. Гюнтер Тауберг, — представился Бредли и протянул руку, — корреспондент газеты «Нойес Дойчланд».

— Мясников. Павел Аркадьевич… Можно просто — Павел. Спецкор газеты «Правда».

Они пожали друг другу руки. Мясников отстегнул значок и протянул его Бредли:

— Возьмите, на память, как сувенир.

— Павел, так не честно, мне нечего подарить вам взамен. Хотя… — Бредли достал из небольшой папки ручку, блокнот, сделал в нем запись и показал ее своему новому знакомому. — Обратите внимание, как мягко пишет ручка.

Мясников поднял взгляд на Бредли:

— Обратил…

— Дарю, — Бредли протянул ему ручку. Это был Parker 61 Signet с золотым пером и золотой стрелкой на корпусе. — В нашей с вами работе хорошая ручка — незаменимая вещь.

— Спасибо, Гюнтер… — Мясников смущенно улыбнулся. — Воистину: подарок царский. В таком случае, — он заговорщицки подмигнул, — не отметить ли нам наше знакомство? Я угощаю. Здесь неподалеку есть одно уютное местечко, могу я вас туда пригласить?

В принципе встреча немецкого журналиста из Восточной Германии со своим коллегой из Советского Союза странной не выглядела, поэтому они, не таясь, сидели в небольшом открытом ресторанчике на бульваре Прадо и тихо разговаривали. Мясников рассказал Бредли об анонимном звонке в кубинскую службу безопасности, ввел его в ситуацию, связанную с готовящимся покушением на Фиделя Кастро и советского космонавта Юрия Алексеевича Гагарина, рассказал также об арестах, проведенных кубинской контрразведкой.

— Гюнтер, не могли бы вы — если, конечно, это не идет в разрез вашей работе — как-то помочь в этом деле? — передал просьбу Алексеева Мясников. — Сейчас нам важна любая информация.

То, что в прицел контрреволюционеров попал Гагарин, было для Бредли откровением; в тех материалах, которые передал ему Спарк, об это ничего сказано не было.

— Я постараюсь… — задумчиво кивнул Бредли. — Мне нужна будет возможность постоянного контакта с вами; возможно, понадобится какая-то информация или, наоборот, у меня возникнет необходимость что-то сообщить вам.

— Да, это обговаривалось еще в Москве… — Мясников, улыбнувшись, достал подаренную авторучку, написал на салфетке номер и подвинул ее к Бредли. — На этом телефоне круглосуточно дежурит оператор; информацию передадут мне незамедлительно. А если мне срочно понадобится увидеться с вами?

— Я остановился в отеле «Саратога». Если меня не будет в отеле, оставьте для меня письмо, портье я предупрежу.

Бредли закурил, поднес язычок пламени к салфетке, положил ее в пепельницу и смотрел на огонь, пока он не стал угасать; через два часа в отеле «Насьональ» у Бредли была назначена еще одна встреча. Эта встреча была с сотрудником разведки ЦРУ, работавшим на Кубе под прикрытием французского писателя-публициста Жана Фишера; это тоже была их первая встреча. Фишер должен сообщить Бредли о том, как проходит подготовка к операции «Кондор», какие есть тонкие места, какие моменты не до конца проработаны. Вместе они должны продумать и устранить слабые звенья операции. Но сейчас, после того что рассказал ему Мясников, Бредли понял: от него ждут не только информации, от него ждут действенной помощи. А для того чтобы не допустить проведения операции «Кондор» наверняка, запланированного объема контакта с Фишером будет недостаточно; теперь ему, Бредли, необходимо было проникать внутрь заговора. Для этого ему нужен был выход на контрреволюционные группы, а его у Бредли не было и как сделать так, чтобы Фишер вывел его на руководителей антикастровского подполья, он не знал.