Дальний билет - Михаил Сидорович Прудников

Клюгге со стороны западных разведок не последовало. Легенда оказалась замороженной. Но как только немецкой разведке стало известно, что до открытия второго фронта остаются считанные дни, Клюгге стали перевозить с места на место — в районы ожидаемой высадки союзных войск.

В последний момент удача сопутствовала гитлеровцам — Антиквар был освобожден высадившимися англоамериканскими войсками.

Основной целью Клюгге был контакт со специальными службами союзников, и, к немалому его удивлению, ему не пришлось затрачивать усилий на это — он сразу оказался на полуприятельских допросах у контрразведки. Продолжая, однако, сохранять хорошую «мину», Клюгге последовал легенде и «перевернул крышу». Он заявил, что на самом деле был арестован именно за махинации с антиквариатом, и лишь поэтому его оставили живым в застенках гестапо. Он намекнул, что гестапо добивалось от него адресов сокрытия драгоценностей и что эти драгоценности реально существуют.

Однако тут ему пришлось удивиться вторично. Контрразведка не без интереса отнеслась к его намекам о сокрытых им ценностях, но оказалась совершенно безразличной ко всем остальным моментам столь тщательно проработанной легенды. Можно было решить, что ее не интересует истинное лицо Клюгге и вполне достаточно его принадлежности к гестапо.

Теперь уже намекали ему — говорили, что его будущее целиком зависит от степени этой принадлежности. Причем, чем выше степень, тем счастливее его судьба.

Контакт креп, и Клюгге не мешал этому.

Все это произошло значительно позже. А в 1943 году, после ареста Клюгге по секретному циркуляру из рейхсканцелярии Гиммлера, Дитрих Киршке оказался в весьма щекотливой ситуации.

Он не был посвящен в большую игру, но прекрасно понимал ее смысл, был убежден, что порученное ему расследование финансовых злоупотреблений Клюгге на самом деле не более чем фарс. Однако никто не ждал от него подобной проницательности, и все формальности расследования должны были не только соблюдаться, но и доказать вину арестованного.

Опять на горизонте у Киршке появился Карл Фрейнд — как один из сотрудников конторы Клюгге. Но теперь Киршке был особенно осторожен. Он не только знал, что Карлу покровительствует абвер, но и не имел четкого представления о действительных связях Карла с Генрихом Клюгге, о его истинной роли в «антикварной» истории, о том, какие полномочия оставил Фрейнду бывший хозяин конторы.

Киршке чувствовал, что фиктивное расследование может закончиться для него большими служебными неприятностями. Надо было решить, как приступать к этому делу, и гестаповец направился за консультацией к Фрейнду.

Значительно более любезный, чем обычно, он застал Карла за ликвидацией дел конторы.

— Сворачиваете фирму? — спросил Киршке, поздоровавшись.

— Да, — ответил Карл. — Нужно срочно отправить все документы в Берлин.

— Я в затруднительном положении, — сказал гестаповец. — Мне поручено расследование дела Клюгге, и, очевидно, я должен ознакомиться со всей этой документацией.

— В таком случае вам придется предъявить мне предписание из Берлина, — сухо сообщил Карл.

— Вы готовы подождать, пока я получу его?

— Документы должны быть отправлены сегодня. — Карл был подчеркнуто официален.

— Вы знаете, Карл, — Киршке уселся поудобнее, — я думаю, нам следует найти другой язык в этом вопросе. Вы, наверное, сами понимаете, что дело неординарное. Как бы мы оба с вами не наделали ненужных ошибок… В то же время сообща мы скорее и пришли бы к истине, и оградили бы себя от лишних осложнений.

— К сожалению, — отвечал Карл, — моя истина выражается только юридическими формулировками дел конторы. Дальше мои функции не распространялись, и вряд ли я смогу быть полезен вам. Нарушать же приказ о скорейшей высылке документов не могу.

— А как вы считаете, — Киршке старательно не замечал сухости Карла, — есть ли вообще необходимость… я говорю о себе… знакомиться с вашей частью работы? Может быть, мне достаточно ограничиться бухгалтерией и связями Клюгге?

— Боюсь, что вы ждете совета от дилетанта, — несколько мягче сказал Карл.

— Но ведь вы юрист, — напомнил Киршке.

— Моя специализация достаточно узка и не пересекается со сферой вашей деятельности.

— Я не мешаю вам? — вежливо поинтересовался Киршке.

— У меня есть четверть часа свободного времени.

Этот ответ был совсем уж нелюбезен, и Киршке криво усмехнулся:

— Вы старательно убеждаете меня в своей неприязни ко мне. Я мог бы рассчитывать на иное отношение… Но сейчас не в этом дело. Я действительно обращусь в Берлин, и при необходимости мне дадут доступ к вашим хартиям. Вы напрасно думаете, что это дело чревато последствиями только для меня. Вы ведь долгое время были сотрудником Клюгге…

Карл прервал гестаповца:

— Я считал, что вы отучились пугать меня. Если это не так, то дальнейший разговор мы поведем в присутствии какого-нибудь третьего лица.

Киршке долго молчал.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Вы правы, с вами лучше быть откровенным. Мне не нужна ваша документация. Ее фотокопии давно лежат у меня на столе, как и фотокопии бухгалтерских ведомостей. Там достаточно материала для доказательства финансовой нечистоплотности конторы. II никакого материала против вас. Но в мой отчет о расследовании я должен буду включить… ну, назовем его так… интервью с вами. И я не уверен — надо ли проводить его при свидетелях…

— Простите, Дитрих, — Карл позволил себе фамильярность, — у меня действительно сейчас мало времени. Если мы отложим эту беседу хотя бы на послезавтра, я буду к вашим услугам.

— Это меня устраивает, — обрадовался гестаповец. — Встретимся послезавтра.

Карл брал эту отсрочку в основном потому, что на другой день у него была назначена встреча с Вознесенским. Поведение гестаповца вызвало у Истинного мысль о том, что в ответ на согласие помочь ему в щепетильном деле можно будет потребовать каких-то услуг. Но брать на себя решение этого вопроса ок не мог и хотел сначала получить инструкции от Николая Николаевича.

Каждый раз, идя на встречу, Карл был предельно осторожен. Он пользовался проходными дворами, пустыми улицами, неизменно старался обнаружить возможную слежку. Лишь убедившись в ее отсутствии, Истинный шел на конспиративную квартиру или к скамейке в парке, где Вознесенский, как правило, уже поджидал его. Карл восторгался умением Николая Николаевича менять свой внешний вид. Диапазон ролей Вознесенского был действительно велик — от заезжего коммерсанта до чернорабочего.

На этот раз они встретились в уже знакомой Карлу пошивочной мастерской, где немногословный хозяин оставил их наедине друг с другом в задней комнате.

Карл подробно рассказал о визите Киршке. Вознесенский задумался.

— Вообще-то, — размышлял он, — этот сукин сын достоин просто пули. Заставить его работать на себя, конечно, не удастся. Но было бы неплохо держать его на крючке.

Они обсудили вариант, на который Карл должен был пойти лишь при абсолютно благоприятном стечении обстоятельств. Впрочем, к этим обстоятельствам гестаповца подталкивало его двусмысленное положение в деле