Секретные люди - Николай Свечин

не только от Федора, мы знали о готовящемся наступлении и из других источников. Предупреждали, указывали… Но Николай Иудович[124] наплевал на все это. Даже когда началась атака, он держал резервы у Черновцов. В итоге откатились чуть не до Киева.

– Виктор, наша страна летит в пропасть, вряд ли нам с тобой удастся ее остановить, – с горечью заговорил Лыков. – Слишком много желающих ее туда столкнуть. Человек, с которым ты общался два дня назад, первый приложил к этому руку. Я не хочу ему услуживать…

– Служить, а не услуживать, – поправил генерал-майор.

– Получается, что услуживать. Когда меня сажали в Литовский замок, царь пальцем о палец не ударил. Ты знаешь: я вышел из тюрьмы уже не монархистом. Теперь Лыков ему понадобился. Когда петух клюнул в одно место. Он меня помнит… Скажите, какая честь! А пошел он…

Сыщик выругался. Потом уточнил:

– Я правильно понял, что могу отказаться? Никакого решения в отношении меня у государя еще нет. Так?

– Так. Но в этом случае ты бросаешь меня. Я-то отказаться от поручения не могу.

– Виктор. Мне жаль, но – бросаю. Да и не надо никакого особого уполномоченного в нашем министерстве. Соловей-разбойник охотно выполнит волю государя, он любит угадывать его желания.

Летом после изгнания на Кавказ великого князя Николая Николаевича в верхах произошли большие перестановки. В том числе слетел с поста Маклаков. Новым министром внутренних дел ненадолго назначили князя Щербатова, известного разве что тем, что он был хороший конезаводчик… Посадить на такую должность посреди войны специалиста по лошадям было странным решением. Но князь правил карательным ведомством всего два месяца. В конце сентября его сменил бывший нижегородский губернатор Хвостов. Имевший за свой несносный характер кличку Соловей-разбойник…

– И останешься без чина? – генерал попробовал зайти с другого фланга.

Лыков ответил серьезно:

– Я понимаю вред вражеской агитации во время войны. Но ведь эта агитация ложится на подготовленную самой властью почву. Люди устали, их жизнь сделалась хуже. Придется наказывать не только германских провокаторов-пропагандистов, но и обычных людей. Которые требуют ответственного правительства. Мира. Дешевого хлеба. Ведь так?

– Ну…

– Я ловлю убийц, бандитов, иногда вместе с контрразведкой шпионов. А людей, страдающих от войны, ловить не хочу. Николаю Второму понадобились Проливы. Тьфу на них! Жили мы без Дарданелл, прожили бы и дальше. Моря крови уже заплачены за право входа в Мраморное море. Не согласен? Возрази!

Но Таубе думал о другом: как ему выполнить Высочайшее поручение. Он взмолился:

– Ну хоть отдай мне свой осведомительный аппарат.

Сыщик ужаснулся:

– Чтобы ты его провалил? Ведь об этих людях узнают все кому не лень: охранное отделение, контрразведка, ГЖУ[125], придворная дрянь, дипломаты, Ставка, а там и газетчики. Вот хрен тебе!

– Хорошо. Обещай, что лично ты будешь помогать лично мне в трудных случаях.

Алексей Николаевич замешкался, потом вернул на стол коньяк:

– Это можно. Ну, давай? Как говорят фартовые: холодно в Сибири, надо бы выпить.

– Насчет Сибири! – оживился барон, подставляя рюмку. – Слышал последние оттуда новости? В Иркутск из Шанхая прибыли четверо российских подданных. Во главе с неким капитаном Кавтарадзе. Явились в Иркутское КРО и заявили, что их послала германская разведка для совершения диверсий на Сибирской железной дороге… Завербовав среди военнопленных и обучив в шпионской школе.

Сыщик слушал с нарастающим интересом.

– Ну, покаялись. Начальник КРО ротмистр Попов им поверил и направил обратно в Шанхай, чтобы ребята выявили всю германскую сеть. Начальником над ними поставил капитана пограничной стражи, некоего Титова. А тот махнул на диверсантов рукой и сгубил всю оперативную комбинацию. Сообщил начальству, что никакой вражеской резидентуры в Шанхае нет, а Кавтарадзе и его люди – лгуны.

– Почему он так сделал?

– Не знаю. Может, от лени, а может, от глупости.

– Но резидентура была? – уточнил Лыков.

– Конечно, была. Пришлось горе-диверсантам обратиться к англичанам. Они и спалили всю сеть, поставив в известность правительство Китая. Но аресты затронули лишь мелкую агентуру. За ней стояли чины посольства и консульства, которые сумели отвертеться от обвинений в шпионаже. Так, не поверив честному человеку – я имею в виду Кавтарадзе, который обманул германских вербовщиков и дал ложное согласие стать предателем, – сибирские контрразведчики помогли врагу.

После нескольких рюмок «шустова» и больших порций пирога с мясом разведчик откинулся в кресле и закурил турецкую папиросу. Сыщик не дал ему долго блаженствовать:

– Расскажи про агитаторов. Называют разные фамилии. Чаще всего Думбадзе и Васильчикову. Будто бы они склоняли государя к сепаратным переговорам с Вильгельмом. Есть тут правда?

– Есть.

– Тогда начни с Думбадзе. Он ведь родственник ялтинского градоначальника?

– Племянник, – подтвердил Таубе. – Мутная личность, замешан в темных подрядах на военные заказы. В начале войны он обратился к генерал-квартирмейстеру ГУГШ генералу Беляеву: готов-де проникнуть в Германию с разведывательным заданием. У него все уже придумано! Василий Давидович поедет в Стокгольм и там выдаст себя за представителя грузинских сепаратистов. И не абы кому, а посланнику кайзера в Швеции графу Люциусу фон Штедтену, известному дипломату-шпиону. Как ни странно, Беляев, человек в общем-то серьезный, заинтересовался этой хлестаковщиной. И даже согласовал вояж Думбадзе с военным министром и самим государем.

Наш генацвале встретился с Люциусом, якобы заинтересовал его, и граф пригласил «разведчика» в Кайзеррайх. И второй визит проходимца состоялся уже в воюющую с нами Германию. Думбадзе поехал туда не один, а с приятелем, другим генацвале князем Мачабели. Провел он у врага больше двух недель, после чего благополучно вернулся в Россию и написал отчет о командировке. В Берлине он будто бы встречался с заместителем секретаря по иностранным делам Циммерманом, бывшим послом в России графом Пурталесом и даже с начальником Генерального штаба Фалькенгеймом. Все официальные лица очень сожалели, что идет война с Россией, объясняли это британскими интригами и говорили, что распрю между Берлином и Петроградом надо заканчивать. Пурталес даже обещал, что Германия выплатит России десять миллиардов марок за разорение русских местностей, занятых германской армией. Говорили и о пленных, и об условиях сепаратного мира. Боши охотно отдавали на словах чужие земли: и Проливы, и Буковину. То есть предлагали мир за счет своих союзников Австро-Венгрии и Турции!

Лыков плеснул в обе рюмки еще коньяку, барон выпил, крякнул и продолжил:

– Мошенник Думбадзе рассчитывает получить за свой рейд в Берлин чин действительного статского советника. Дурачок… Мы за ним следим и скоро арестуем. Кукиш ему, а не чин.

– Погоди, погоди. Ведь Думбадзе ездил туда с согласия военного министра и самого государя. За что же его тогда арестовывать? Он провел там зондаж позиций главной квартиры. Наверняка это было интересно нашим. Где здесь