Неизбежная могила - Гэлбрейт Роберт

— Ты поддерживаешь с ней связь? — спросила Робин.

Нив покачала головой. Ее глаза увлажнились.

— Я не видела ее с тех пор, как мы оставили ее на ферме Чапмена в 2002 году вместе с младшей сестрой. На самом деле это одна из причин, по которой я согласилась на встречу с вами, — сказала Нив. — Я просто хотела бы знать… если вы обнаружите, что с ней случилось… Несколько лет назад я написала в церковь, пытаясь выяснить, где она, и получила в ответ письмо, в котором говорилось, что она ушла от них в 2003 году. Я не знаю, правда ли это. Может быть, она не смогла найти нас после того, как мы ушли, потому что папа отвез нас в Уитби, где мы никогда раньше не жили, и сменил фамилию. Может быть, она и не собиралась нас искать, я не знаю. Или, возможно, папа сказал ей держаться от нас подальше. Однако я думаю, что он мог получить весточку от нее или от ВГЦ после того, как мы уехали, потому что он получал какие-то письма, которые его по-настоящему злили. Возможно, они были пересланы с нашего старого адреса. В любом случае, он рвал их на мелкие кусочки, чтобы мы не могли их прочесть. Нам он запретил даже упоминать о маме после того, как мы уехали с фермы Чапмена.

— Ты знаешь, почему твой отец уехал с вами оттуда? — спросил Страйк.

— Я помню только то, что он говорил, когда вытаскивал нас оттуда. Была ночь. Нам пришлось перелезать через заборы. Мы все хотели, чтобы мама поехала с нами — мы просили папу забрать ее, а папа ударил Мэйв, когда она звала маму. Он сказал нам, что мама была шлюхой, — печально сказала Нив, — но это было просто глупо, потому что в церкви женщинам положено… Я имею в виду, что они общие для всех мужчин. Но папа, должно быть, думал, что мама не будет вовлечена в это, потому что просто... трудно поверить, но это так типично для него. Он думал, что может присоединиться к церкви и получить то, что ему нравится, а остальное оставить за бортом. Это было глупо: церковь категорически против брака. Предполагается, что все спят со всеми. Я слышала, как он потом рассказывал нашему дяде, как сомневался, что Линь была от него… Мне действительно неприятно рассказывать об этом, потому что, насколько я помню маму, она была довольно — ну, вы знаете — строгих правил. Я не думаю, что она захотела бы спать с кем-то еще, кроме папы. Все это так... так неестественно, — мрачно заметила Нив. — Это сложно объяснить тем, кто не знает, что такое ВГЦ. Обычно я говорю людям, что моя мама умерла, когда мне было одиннадцать. Так проще.

— Мне так жаль, — сказала Робин, которая действительно не могла придумать, что еще сказать.

— О, со мной все в порядке, — сказала Нив, которая теперь казалась не юной, а намного старше своих лет. — По сравнению с Ошином и Мейв, я устроилась отлично. Они так и не оправились от ВГЦ. Мэйв ходит по врачам, постоянно берет больничный, принимает тонны разных лекарств. Она много ест, она очень располнела, и у нее никогда не было продолжительных отношений. А Ошин слишком много пьет. У него уже есть дети от двух разных девушек, а ему всего двадцать три года. Он берется за любую грязную работу, просто чтобы добыть денег на выпивку. Я пыталась им помочь, присмотреть за ними обоими, потому что я единственная, кто прошел через все это по сути невредимой, и всегда чувствовала себя виноватой из-за этого. Они оба злятся на меня: «У тебя все в порядке, ты вышла замуж за богатого старика». Но я справлялась лучше с того самого момента, как мы ушли. Я помнила нашу жизнь до прихода в церковь, так что перемена не была таким уж шоком. Я училась в школе лучше, чем они оба, и мама была рядом со мной дольше... но по сей день я терпеть не могу Дэвида Боуи. В ВГЦ все время включали его «Heroes», чтобы взбодрить людей. Это даже не обязательно должна быть та песня. Просто звук этого голоса… когда Боуи умер, и по радио безостановочно крутили его музыку, я так это ненавидела...

— У тебя случайно нет фотографий своей матери? — спросил Страйк.

— Есть, но они очень старые.

— Это не имеет значения. В данный момент мы просто пытаемся соотнести имена и лица.

— Они наверху, — сказала Нив. — Принести...?

— Если не сложно, — сказал Страйк.

Нив вышла из кухни. Страйк угостился печеньем.

— Охренеть как вкусно, — прохрустел он набитым шоколадной крошкой ртом.

— Не давай ему ничего, — посоветовала Робин, когда пес Бэзил положил передние лапы Страйку на ногу. — Шоколад очень вреден для собак.

— Она говорит, что тебе нельзя, — сказал Страйк фокстерьеру, запихивая в рот остаток печенья. — Это не я так говорю.

Они услышали шаги возвращающейся Нив.

— Вот мама, — она передала Страйку выцветший полароидный снимок.

Он предположил, что фото было сделано в начале девяностых. С него смотрела светловолосая Дейрдре Доэрти, в очках с квадратной оправой.

— Спасибо, — Страйк сделал пометку. — Ты не против, если я сделаю копию? Я не возьму оригинал.

Нив кивнула, и Страйк сфотографировал снимок на камеру смартфона.

— Значит, твоя семья прожила на ферме Чапмена три года? — уточнил Страйк у Нив.

— Верно. Я не осознавала этого, когда мы были на ферме, потому что там нет ни часов, ни календарей.

— Вот как? — переспросила Робин, думая о своих визитах по четвергам к пластиковому камню.

— Там никогда не празднуют дни рождения или что-то подобное. Я помню, как иду по лесу и думаю: «А не сегодня ли мой день рождения, даже не знаю». Но люди, управляющие этим заведением, должно быть, знали даты нашего рождения, потому что по достижении определенного возраста с тобой кое-что происходит.

— Что именно? — спросил Страйк.

— Ну, до девяти лет ты спишь в общежитии, где совместно ночуют и мальчики, и девочки. Затем ты перемещаешься в общежитие, где спят представители только твоего пола, и тебе приходится вести дневник, который читают Главы Церкви. Ясное дело, ты не станешь туда писать то,