Розовый - Татьяна Устинова

Вряд ли он хотя бы раз за всю свою беспутную сумасшедшуюжизнь волновался больше, чем сейчас, открывая дверь заветного купе – скулысвело, в горле пересохло, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Он сразу узнал ее запах – травяной горечи и амбры с примесьюеще какого-то аромата. Ладана? Свечного воска? Она едва подняла голову и сразуотвернулась к окну: то ли о чем-то думала, то ли с чем-то мысленно прощалась. Аможет быть, с кем-то?

Никто не пришел ее провожать, во всяком случае, на перронеперед окном было пусто. Рядом пожилая пара махала кому-то – явно не ей. Седаяженщина вытирала слезы, а мужчина что-то беззвучно бормотал, давая напутствиеневидимым отъезжающим. Мимо вагона сновали носильщики и продавцы мороженого,чипсов, пива. Набежала тучка, начал накрапывать дождь.

Поезд тронулся. Она тяжело, глубоко вздохнула, не отрываявзгляда от окна, и от этого вздоха по его телу пронеслась волна дрожи ижелания. Так прошли два или три часа – в молчании, в борьбе с собой. Попутчицапогрузилась в свои переживания – о ком? о чем она размышляла? – и словно незамечала попутчика.

– Давайте знакомиться? – наконец хрипло предложил мужчина.

Он видел только линию ее щеки и нежную мочку уха, в которойпоблескивала серьга с синим камнем. Кстати, отнюдь не дешевая. Когда молодаяженщина повернулась, он убедился, что не ошибся: камни в серьгах – сапфиры итакие же сапфиры в изящном перстне и кулоне, который проглядывал сквозьпрозрачный верх блузки. Надеть драгоценности в поезд – безумие! Но ее,казалось, ничуть не беспокоила подобная безделица.

Она ленивым, восхитительным и неуловимо-непристойным жестомблудницы повела плечами, распрямилась и удостоила наконец вниманием соседа покупе.

– Называйте меня, как вам будет угодно!

– То есть самому придумать имя?

– Ну да.

Он на миг растерялся, но вышел из положения, приняв ееусловия игры.

– Тогда вы будете Незнакомкой, а я – Незнакомцем. Согласны?

Она кивнула, и ее губы тронула обольстительнейшая из всехулыбок, которые ему доводилось видеть. Ее глаза соперничали с сапфирами своейсиневой.

– На самом деле так и есть! Люди только притворяютсяоткрытыми, – произнесла она низким грудным голосом. – Все, что они хотят, –остаться неузнанными.

Наверное, так пели сирены – морские нимфы, заманивающиемореплавателей в воды, где гибли их суда.

– Это надо отметить, – сказал он, стараясь сохранитьбеззаботный вид прожженного ловеласа. – Никогда еще не знакомился такимобразом.

– Оставаясь неузнанным? Бросьте! – усмехнулась она. –Приберегите свои сказки для наивных девчушек из провинции. Вы не похожи напростофилю. Вон и часы у вас на руке «Harry Winston», а не фирмы «Заря».

– Вы проницательны.

– Папа научил меня не доверять слишком красивым мужчинам.

– А кто у вас папа?

– Олигарх!

В приоткрытую дверь купе заглянула проводница.

– Постели нести?

– Несите. – Он встал, оттеснил ее в коридор и сунул вкармашек щедрые чаевые. – И поухаживайте за пассажирами, пожалуйста!

– Все сделаю в лучшем виде.

Пока проводница застилала постели, они вышли из купе ивстали у окна. Мимо пронеслись голая березовая роща, хмурый полустанок, хвойныйлес. Потянулись поля с редкими черными проталинами, над которыми низко плылисизые облака.

– Такой печальной и чудной весны, как в России, нет нигде, –сказала попутчица. – Все эти унылые дороги, запах мокрой земли, разливы рек,сумрачная луна холодными ночами – ужасно будоражат! Что-то такое поднимаетсявнутри грешное, затмевающее рассудок. Не правда ли?

Проводница вышла, игриво подмигнув ему жирно накрашеннымглазом. Она уже была под хмельком. Не мешало бы и им выпить. Не сейчас, чутьпозже.

– Я пойду в туалет, – вдруг очень по-свойски, без стеснения,как близкому человеку, сообщила Незнакомка. – Присмотрите за моими вещами.

Она вложила в последнюю фразу скрытый смысл или ему толькопоказалось? Когда она удалилась, он быстро нырнул в купе и опытным жестоммолниеносно раскрыл ее дорожную сумку из отличной кожи. То, что он там увидел,заставило его изумленно отпрянуть. Справившись с замешательством, он приподнялвещи, несколько книг – на самом дне притаился черный бархатный мешочек размеромс ладошку ребенка. Мужчина сунул его в карман брюк и вернул все в прежнееположение. Сверху лежала плоская бутылочка в дорогой позолоченной оправе, спробкой в виде человеческой головы. Фу-ты, ну и ну! Как это прикажете понимать?

Чутким ухом он уловил шаги, приглушенные ковровой дорожкой,быстро закрыл сумку, сел и сделал вид скучающего барина, которому не терпитсяопрокинуть пару рюмочек и развлечься.

– Я вас заждался! Пойдемте в вагон-ресторан?

Она закрыла за собой дверь купе, одарила его загадочнойулыбкой и медленно покачала головой. Ее глаза смеялись, будто она знала, чем онтут занимался в ее отсутствие.

– Вы же не собираетесь никуда идти? – прошептала она,наклоняясь и обдавая его запахом духов. – А выпить можно и здесь. У меня естьвино.

Ему очень хотелось поглядеть, что в мешочке, но Незнакомкауже достала ту самую бутылочку, два крохотных позолоченных стаканчика ипоставила на стол. Ему стало жарко.

– С вашего разрешения?

Она милостиво кивнула, словно повелительница жалкомуподданному. Он сбросил пиджак, ослабил и без того свободный узел галстука,чувствуя, как стеснилось дыхание. О, черт!

– Наливайте же! – раздался ее шепот.

Густое вино пахло яблоками. Она выпила первая, наблюдая заним потемневшими глазами. Такой мужчина, и… робеет?

Он сделал глоток. Вино ударило в голову: то ли потому, чтоон с утра ничего не ел, то ли оно оказалось слишком крепким, с пряным, жгучимвкусом. В груди разлилась слабость… Неужели она успела что-то добавить в егостаканчик? Не может быть. Он внимательно следил за ее руками – глаз не сводил.

– Простите, – стараясь держаться молодцом, сказал он. – Я наминуточку.

Когда он вышел, она заперла купе и, постояв минутку,последовала его примеру – сначала обшарила карманы пиджака, потом попыталасьсправиться с замочком портфеля из крокодиловой кожи. Не тут-то было! Оставил быон портфель, если бы тот легко открывался!

Она села, приложила руку к груди, ощущая сильные ударысердца… и выпила еще вина.

* * *

Он не помнил, как добрался до туалета, ополоснул лицохолодной водой… Пришел в себя, только когда в дверь постучали. Он увидел себя взеркале – стоит перед умывальником, держа в руке бархатный мешочек из ее сумки.Что за дьявольщина? Он торопливо раскрыл мешочек.