"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

другим словом это и назвать было нельзя. Спала и спала, не в силах разлепить веки навстречу серенькому, осклизлому осеннему утру. Затем почти час мокла в горячей ванне, в пене, напевая себе под нос что-то нечленораздельное и сентиментальное.

Из хрупкого равновесия ее вывел звонок Мещерского.

– Катюша, привет! Я уже еду, собирайся. Дима только что звонил, хочет, чтобы мы подхватили его у ОВД. Сказал, у него созрел план.

– Вы вчера-то там у тебя долго созревали? – полюбопытствовала Катя.

– Нет… То есть да. Обсуждали, спорили. Он таблетки свои не принимал. Мы выпили. У меня вино кончилось. У Димы оригинальный ум. Только знаешь, он что-то там такое затеял. Не совсем адекватное.

– Как это неадекватное?

– Он мне сейчас по телефону сказал: пора устрашать.

То же самое Лужков изрек, когда они «подхватили» его у здания ОВД. Катя обомлела, узрев Лужкова в новом облике.

Вместо привычной формы участкового или гражданки он был упакован в черный спецназовский «футон» – бронежилет охватывал всю его фигуру, как латы, пластиковые наколенники и щитки на локтевых суставах скрипели. К поясу были приторочены две пары наручников, резиновая дубинка и планшет. Ноги – в зашнурованных, тяжелых, подбитых гвоздями берцах явно не форменного образца.

Для полного прикида не хватало лишь смехотворного черного шлема с антиударным забралом, но Лужков его не надел. Его светлые волосы трепал холодный ветер, врывающийся в открытое окно внедорожника.

Всем своим видом в бронежилете он напоминал жука-бомбардира. Однако голос его, севший от ночного пьянства и похмелья, мужественно-брутально хрипел.

– В ОВД сейчас на складе позаимствовал. – Лужков продемонстрировал себя Кате, вытянув руку в пластиковых щитках и кожаной перчатке. – Под расписку.

– Дима, к чему столько лишней одежды? – Катя с похмелья тоже решила не церемониться и постучала костяшками пальцев по его бронированной груди.

– А к тому, что настало время действовать жестко. – Лужков погрозил пальцем в перчатке. – Мы вот с Сережей вчера и так и этак наше дело обсуждали. Логика, метафизика, презумпция невиновности… А следователь мне сейчас на совещании – выволочку: чего медлите, дело очевидное, бытовой криминал, неудавшееся ограбление. Мол, вон на Рогожской группу гастарбайтеров задержали, они на прохожих припозднившихся нападали с битами. Их это почерк – удар по голове сзади. Так что с его подачи розыск навесит и смерть Мельникова на этих проходимцев. У меня это дело отберут, и все так и закончится пшиком. Вывод простой: времени ждать и ходить вокруг да около больше у нас нет.

– И что вы нам предлагаете? – спросила Катя.

– А вот сейчас приедем туда, в этот их офис. И я вам покажу альтернативный метод работы с населением. – Лужков глянул на Мещерского, управляющего машиной. – С такой стороны неожиданной узнаете меня, братан антрополог. Вы-то думали, я либерал либералом, а я вот таким оборотнем в погонах, таким сатрапом полицейским сейчас обернусь – ахнете! Это дедуля во мне – вертухай и фанат ГУЛАГа – сейчас взбрыкнет, гены аукнутся наши семейные! – Он позвенел наручниками. – Сейчас, сейчас… А то что, в самом деле? Мы с этими подозреваемыми по-хорошему, со всем нашим терпением. Все насчет дедукции. С единственной просьбой ко всем заинтересованным лицам, к народу: говорить нам, как представителям правоохранительных органов, правду. А никто никакой правды нам говорить не собирается. Все только лгут и изворачиваются. Народ форменным образом ссыт на голову полиции! Окопались там, в этом Безымянном переулке! Уклоняются от правдивой дачи показаний и помощи расследованию в убийстве! Ну, значит, по-хорошему не хотят. Значит, будем по-плохому. Значит, будем устрашать.

– Дима, вы так только все испортите, – сказала Катя.

– А там портить нечего. Мы в тупике. А, братан антрополог, Сережа? Сами же вы мне вчера втолковывали: мы в логическом тупике. И про этот, про гордиев узел.

– Но я образно, Дима. Нельзя же все буквально…

– А я реалист, практик. – Лужков заулыбался. – Дедуля-генерал-вертухай во мне сейчас воскресает, как старый вампир из гроба встает. Иэххххх! Разззудись плечо, размахнись рука! – Он взвесил на ладони тяжелую резиновую дубинку.

– Дима, я вас прошу! – Катя уже встревожилась.

– Полиция многолика и загадочна, как сфинкс. – Лужков неожиданно взял ее за руку и поцеловал с великой галантностью. – Вам ли, Катя, этого не знать?

– Кого вы намерены устрашать?!

– А у нас выбор с гулькин нос. Для начала того, кто первым соврамши. Ларионова.

– Виктора Ларионова?

– Ну, он же не сказал, что в пабе поссорился с Мельниковым до мата и оскорблений! Это я от стороннего свидетеля узнал. А он это от нас скрыл. Дурачком наивным прикинулся.

– Но он же первым покинул паб, и после него Мельникова видели живым и секретарша, и Алиса! Мы же это установили!

– Сначала устрашим его. Не будет результатов, я устрашу весь их бабий курятник.

– И женщин тоже? – спросил Мещерский.

– Может, устрашать дам возьметесь вы? Типа крутые легавые? – спросил его Лужков.

– Уже приехали. – Катя кивнула на возникшую словно из небытия прямо перед ними улицу Прямикова, ведущую в Гжельский и Безымянный.

– Вы держитесь строго за мной. И сейчас там все вопросы задаю я, – объявил Лужков. – Это мое условие. Иначе кантуетесь на воздухе.

– Вы делаете большую ошибку, Дима, – сказала Катя.

– А вы ее делаете вместе со мной. – Лужков широко улыбнулся.

А может быть, созвездья, что ведут меня вперед неведомой дорогой, нежданный блеск и славу придадут моей судьбе безвестной и убогой!

Он шел к офису на негнущихся, скованных щитками и берцами ногах-колышках, скрипя суставами, звякая наручниками. Но некому было в этот час подивиться на все его грозное великолепие – Безымянный переулок словно вымер.

Катя, поспешающая следом, отметила: наверное, впервые за все время офисное здание не имеет на входе охранника. Стеклянная будка пуста. Видно, кризис и в этом сказал свое слово. Они поднялись на третий этаж.

Тишина, безлюдье. Лишь в офисе Мельникова голоса.

Лужков шарахнул в дверь кулаком в перчатке.

Она открылась, как Сезам.

В офисе находились трое. В приемной Виктор Ларионов что-то диктовал секретарше Светлане Колгановой, и та быстро печатала на ноутбуке. В офисе Мельникова, за его столом, в кожаном кресле сидела Елена Ларионова и тоже что-то сосредоточенно печатала в своем ноутбуке, без устали уточняя у мужа какие-то цифры.

Все, кроме Алисы Астаховой. Она снова отсутствовала.

Деловая, но слегка нервная обстановка офиса.

И, конечно, все сразу уставились на возникшего на пороге участкового в черном «футоне».

Катя и Мещерский маячили сзади. Мещерский закрыл глаза.

– Добрый день! – рявкнул Лужков. – Господин Ларионов, почему вы на телефонные звонки не отвечаете?

– Здравствуйте… То есть как не отвечаю? Не было звонков,