Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Традиционно, или, по крайней мере, со времен царя, российский герб содержал три короны — по одной над каждой из двух голов орла и третью, обычно большего размера, в центре.

«Простите меня, господин президент, но я забыл значение трёх корон».

«Вы и все остальные, — сказал президент, — являетесь частью проблемы».

Осип кивнул.

«Казань, Астрахань и Сибирь», — сказал тогда президент.

«Прошу прощения, сэр».

«Именно это и символизировали три короны. Изначально».

«А», — сказал Осип, начиная подозревать, что военный стресс повлиял на мозг президента.

«Три завоеванных королевства».

«Конечно, сэр».

«То есть Великая Россия, Малая Россия и Белая Россия».

Осип сдержанно кивнул. Он не любил непредсказуемых ситуаций, а эта дискуссия была одной из них. Она могла зайти куда угодно. «Россия, Украина и Беларусь», — сказал он.

«Я велел работникам хрустальной компании Baccarat переделать герб, добавив одну корону. А не три».

«Совершенно верно, сэр».

«В этом королевстве только одна корона, Осип. Моя». Россия больше не была монархией, но это никогда не мешало Молотову использовать всё, что могло бы намекнуть на её возвращение к монархии. «Я заказал тысячу таких, — сказал он, поднимая бутылку. — Я собирался вручить их на торжественной церемонии в честь нашей победы».

«Эта победа еще придет, сэр».

Президент покачал головой. «Они как будто предсказали наш провал».

Осип кивнул. Он привык к этим приступам бреда. Его ничуть не удивило, что президент сосредоточился на этом, даже когда солдаты гибли тысячами. «Одна крона», — повторил президент. «Моя». Он наклонился вперёд, налил немного тягучей янтарной жидкости в стакан Осипа и поставил его по столу. «Пей».

Осип взял стакан и понюхал. Это был скотч, какой-то непонятный односолодовый, без сомнения, и его тошнило. Было ещё слишком рано для такого количества дыма и торфа, но он не собирался говорить об этом открыто. Он отпил, как и президент, и поставил стакан только тогда, когда президент сделал то же самое.

Затем президент прочистил горло, и по тому, как он это сделал, Осип понял, что он собирается сказать что-то важное. «Знаете, — сказал президент, откидываясь на спинку кресла, — эта мысль приходила мне в голову ещё до начала войны, до того, как мы увязли в этой трясине…» Он позволил словам оборваться, и Осип задумался, что же он всё это время говорил.

Президент снова отпил виски. Осип сделал то же самое и спросил: «Вам что-то пришло в голову, сэр?»

«Я думал», сказал президент, «что пришло время вам наконец укусить руку, которая вас кормит».

«Сэр!» — выдохнул Осип.

«Ударь меня ножом в спину!»

«Ни в коем случае, Владимир. Клянусь…»

«Избавь меня от лицедейства, Осип. Все рано или поздно это делают…»

«Я предан, как собака», — прорычал Осип, удивляя самого себя своей горячностью. «Предан, как собака , сэр!»

Президент отпил ещё скотча. «Когда вы советовали не воевать»,

Он сказал: «Я думал, этот пес. Этот неблагодарный пес. Он хочет лишить меня моего наследия».

«Я никогда об этом не думала».

«Он хочет лишить меня величайшего достижения всего моего царствования. Моего вечного дара русскому народу».

«Клянусь тебе...»

«В конце концов, ты следующий в очереди».

«Пожалуйста, сэр!» — выдохнул Осип.

«Выставь президента слабым. Я так и думал, что ты этим занимаешься.

Сделайте так, чтобы он показался слишком робким, чтобы ступить на порог собственного дома».

«Это никогда не было моим намерением, сэр».

«Я думал, ты сам начал стрелять».

«Уверяю вас, сэр! Вы должны мне поверить».

«Это не первый случай, когда принц положил глаз на трон».

«Я не принц».

«Не так ли?»

«Я солдат, сэр. Пехотинец».

«Ты нечто большее, Осип».

«Гончую нужно заказать».

«Вы второй по могуществу человек в этой стране, Осип Шипенко.

Ты номер два в списке, и ты это знаешь».

«Списка нет».

«Не думай, что я не вижу опасности».

«Господин президент! Пожалуйста!»

Тон президента был мягким, голос спокойным, но слова были предельно серьёзными. Осип знал, что он параноик, видящий угрозу в каждой тени, но ни разу за все десятилетия их дружбы его подозрения не обратились против Осипа.

В воздухе повисла тишина. Осип не знал, что сказать. Вот и конец, подумал он, и его очередь быть принесённым в жертву на алтаре паранойи Молотова.

Оба долго молчали. Президент даже не отпил из своего стакана. Он просто сидел, пристально глядя на Осипа, а затем перевел взгляд на окно, выходящее на парадную лестницу дворца.

«Я думаю…» — наконец рискнул предположить Осип, но президент лишь поднял руку.

Осип замолчал, а президент снял трубку со стола и позвал секретаршу. Она тут же появилась в дверях.

«Передайте офицеру отряда приказ быть готовым», — сказал президент.

Она ушла, а президент снова взглянул в окно.

«Отряд?» — спросил Осип.

Президент не ответил, но покопался в ящике стола. Он достал сигару, откусил кончик и закурил. Он выплюнул окурок в переполненную пепельницу.

Осип оглядел комнату, и вдруг, с нарастающим чувством ужаса, он понял, что происходит. «Это не первый раз за эту ночь

вы уже говорили об этом, не так ли? — сказал он.

«У меня всю ночь были совещания, Осип».

Осип проследил взгляд президента к окну. «Сколько встреч, сэр?»

«Как я уже говорил, — сказал президент, — когда вы советовали не начинать войну, я думал, что вы охотитесь за моим местом. Я думал, что ваше время пришло. Я бы, так сказать, дал вам обратный отсчёт». Он затянулся сигарой. «Но ведь мы не смогли взять Киев, не так ли? Из всех отчётов, которые мне давали, ваш совет был единственным».

Осип молчал.

«Я начал думать: Осип — хороший пёс. Он всегда был хорошим псом. Верным псом».

«Я верный пёс, сэр».

«Это все, на что ты способен , не так ли, Осип?»

Осип ничего не сказал.

«Я имею в виду, — продолжил президент, — посмотрите на себя. Вы отвратительны. Вы чудовище. Кто на вашем месте мог бы мечтать стать лидером?»

Осип промолчал, понимая, что находится на краю ловушки.

«Причуда природы», — продолжил президент. Затем добавил: «Нет, не природа.

В тебе нет ничего естественного.

«Это правда, сэр».

«Конечно, жаль. Очень жаль».

«Я осознаю, какое влияние моя внешность оказывает на людей».

«Они никогда не смогут тебя полюбить, Осип, правда? Я имею в виду народ. Они никогда за тобой не пойдут».

"Сэр?"

«Общественность не могла смотреть на человека, чья внешность была настолько неестественно изуродована, и думать, что за этим