Пациент #666 - Лана Земницкая

– Хотите оправдать монстра, доктор? Он отправил меня в этот ад, запер тут навечно, лишил нормального существования, – Эосфор нервно, почти злобно дёрнул связанными руками, заставив Харрис вздрогнуть от неожиданности, – и не позволяет мне самому сделать то, что ему делать нельзя! – губы у него задрожали, порыв бессильной злости сошёл на нет. – Что подумают люди, если сын Годфри Эосфора покончит с собой в психбольнице? Что будет, если кто-то станет копать, как вы? Я здесь на привязи, как собака. У меня нет свободы воли. Есть личная ванная комната, – он дёрнул головой, указывая на маленькую серую дверцу, ведущую, видимо, как раз в ванную, – но я не хожу туда один. Даже туда, доктор! Это уже давно не похоже на жизнь, понимаете? – больше всего Хлою пугали даже не слова Лукаса, а то, как он продолжал говорить вполголоса, стараясь не изменять интонаций. В глазах у него блестели капли слёз, но он не проливал их. Он всё ещё был достаточно сильным, чтобы бороться. И Харрис была просто обязана помочь ему. Но как?..

– Хорошо, – согласилась Хлоя, стараясь выиграть время и заодно – наладить отношения со своим подопечным. – Хорошо. Я понимаю. Значит, у тебя есть другое имя, которое тебе нравится? Ты ведь не можешь быть безымянным, – губы парня впервые скривились в каком-то подобии усмешки, но совсем не весёлой. Харрис же ободряюще улыбнулась. – Какое оно? Скажи мне.

– Вы посчитаете меня сумасшедшим, – он сделал паузу, дёрнув плечом, – впрочем, я и так сумасшедший, верно?

– Ты не сумасшедший, – успокоила его Хлоя. – Так как мне тебя называть?

Эосфор помедлил. Помолчал, облизнул губы, а потом сказал:

– Самаэль, – и неуверенно посмотрел на девушку. Харрис чуть прищурилась, обдумывая его ответ. – Что? Типичный случай шизы, да? – невесело хмыкнул он. Хлоя покачала головой, снова приподнимая уголки губ. Самаэль, помимо прочих вариантов – одно из имён Дьявола. Когда-то давно, когда отчим по настоянию своей матери водил её в воскресную школу, Харрис интересовалась этой темой. Не Библией в целом, а историей падения красивейшего ангела, любимого сына Бога. Прошло много лет, но она хорошо её помнила – недаром потратила столько времени, изучая разные источники. Ей вспомнился и перевод этого имени – «яд Бога». Лукас действительно отравлял отцу существование, пусть тот был далеко не небожителем. Сравнение было точным, и на самом деле, это слово не так уж сильно отличалось по звучанию от его второго имени – Сэмюэль.

– Нет, – наконец, ответила Хлоя. Мне нравится твоя метафора. Ты и правда похож на Самаэля, – она осторожно прикоснулась к его волосам, медленно погладила его по голове. – Не ты сам, а твоя история. Это даже… поэтично.

Эосфор недоверчиво прищурился.

– Вы и правда будете так меня называть?

– А что? – пожала плечами Харрис. – Что тебе терять? Сегодня я беседовала с Александром Македонским и Чарли Чаплином. У тебя самый тяжёлый случай изо всех описанных, – Хлоя заметила, как губы его неуверенно дрогнули, словно он хотел улыбнуться, но пока не смог, – почему бы тебе не назвать себя Дьяволом? К тому же, через эти метафоры мы сможем говорить о твоих настоящих проблемах. И сумеем сохранить твой рассудок, пока я не придумаю, как тебе помочь. Тебе ведь не с кем было разговаривать весь этот год, верно?

– Да…

– Только не привыкай ко всемогуществу, – усмехнулась Харрис. – Помни, это просто имя. С ним у тебя будут связаны более хорошие воспоминания, договорились?

– Хорошо…

Дверь в палату открылась.

– Мы ещё не закончили! – сказала Хлоя, бросая взгляд на наручные часы. Ещё оставалось несколько минут, да и ей не хотелось бы, чтобы кто-то, кроме сторожа знал, где она была – но вошедший на её слова не отреагировал. Харрис рывком обернулась, собираясь снова отдать распоряжение наглым охранникам, видимо, как-то пронюхавшим, где она находится. Но встретилась взглядом с обычной санитаркой – улыбчивой полноватой женщиной с бэйджиком на груди.

– Добрый вечер, доктор, – бодро поздоровалась она. Потом перевела взгляд на Лукаса. – Время пить лекарства!

– Извините, я ещё не написала заключение после нового осмотра, – услышав тихий вздох Эосфора у себя за спиной, попыталась заступиться за него Хлоя. – Разве возможно давать пациенту лекарства без заключения лечащего врача?

– О, доктор, я понимаю, – сочувственно закивала женщина, – у вас первый рабочий день. Я обязательно последую всем вашим последующим указаниям, когда вы напишете заключение. Но сегодня мы пока следуем старому рецепту предыдущего лечащего врача.

Харрис закрыла рот, понимая, что ей нечего возразить.

– Прости, – одними губами шепнула она, поднимаясь со стула и позволяя санитарке подойти ближе. Женщина привычным движением освободила одну руку Лукаса, позволяя ему приподняться и сесть, и вручила ему стаканчик с таблетками. Он покорно высыпал в рот все пилюли, и тогда ему дали стакан с водой. Придерживая его руку, санитарка помогла ему запить, а потом забрала ёмкость и выжидающе посмотрела на Эосфора. Тот открыл рот, доказывая, что проглотил всё, что ему дали.

– Умница, – похвалила его женщина. Лукас медленно, стараясь не делать резких движений, вытер губы. – А теперь – давай сюда ручку, – ласково сказала она, вынимая из кармана халата заранее заготовленный шприц. Движением фокусника сняла с него защитный колпачок, и потянулась за рукой Эосфора. Хлоя увидела, как его глаза наполняются ужасом.

– Не надо… – прошептал он, – пожалуйста…

– Зайка, ты же у нас не боишься уколов, я ведь знаю, – начала уговаривать его санитарка, ловко перехватывая руку, которую Лукас пытался спрятать, и насильно вытягивая её вперёд.

– Умоляю, не надо!.. Прошу!.. Нет!.. – будь он один, то наверняка бы просто начал вырываться, но сейчас Эосфор в отчаянии поднял взгляд на Хлою, боясь попросить её вслух. Харрис сообразила – вероятно, в шприце находился мощный психотропный препарат, который ему кололи раз в неделю – конечно, если верить медкарте. Успокаивая буйных сумасшедших, этот препарат превращал здорового человека в растение – постепенно, не сразу. После него можно было прийти в себя, но с каждым разом на это требовалось всё больше и больше времени, и в конце концов личность должна была полностью стереться.

– Зайка, потерпи, – сочувственно уговаривала Лукаса санитарка, приближая шприц к его руке. Эосфор в ужасе зажмурился, отвернулся, ожидая укола, но Хлоя в последний момент окликнула женщину:

– Подождите.

– Мэм?

– Это слишком мощный препарат. После укола я не смогу начать новый курс медикаментозного лечения, пока он не оправится. Я категорически против того, чтобы вы делали ему эту инъекцию, – твёрдо сказала девушка. Санитарка, помедлив, убрала шприц.

– Вы уверены, что ему