Я жила в плену - Флориан Дениссон

Ознакомительный фрагментПереговорщики пошли на риск – не общались с ним почти два часа, он запаниковал и поплыл. Знаешь ведь, как говорят: любопытство кошку сгубило.

– Максим! – крикнул Борис из дальнего конца комнаты по левую сторону коридора.

– Ну?

Две заплаканные учительницы пытались собрать вокруг себя с десяток бледных от ужаса учеников, чтобы вести их к родителям.

– Нужно заняться этими дамами и детишками, транспорт подан, – по-военному скомандовал Борис.

Жандармы с помощниками, направленными местными муниципалитетами, эскортировали освобожденных заложников. За широкими воротами собралась толпа, и это не предвещало ничего хорошего: чтобы вывести людей, придется сначала разобраться с журналистами.

Младший лейтенант Павловски, Максим и Эмма шли впереди, толстяк Алмейда предпочел стать замыкающим.

Борис энергично махал руками, то и дело рявкая «Посторонитесь!» журналистам, которые потрясали микрофонами, как обозленные селяне, грозящие вилами дикому зверю.

В центре разнородной орды двигалась к фургонам и автобусам высоченная женщина, гипнотизируя окружающих взглядом голубых глаз. Больше всего она сейчас напоминала старателя, шагающего против течения по дну золотоносной речки. Жгуче-черные волосы развевались на ветру. Мало кто остался бы равнодушным, увидев эту изящную красавицу с угловатым лицом и сказочной белозубой улыбкой, от которой исходило ощущение силы. Головы поворачивались сами собой, глаза от восхищения лезли на лоб, и даже тени словно бы укорачивались, чтобы уступить дорогу волшебному созданию.

Инес Зиглер.

Для широкой публики она была олицетворением крутой, властной женщины, которая пойдет на любой риск, но докопается до истины, а для полицейских и жандармов – занозой в заднице.

Разочарованные представители прессы провожали кортеж вспышками фотоаппаратов, что было абсолютно бессмысленно с учетом тонированных стекол. Машины ускорились, выехав на центральную улицу. Максим с Эммой не без труда закрыли ворота, а вошедший в раж Борис отогнал «четвертую власть» подальше.

Два капрала взялись огораживать периметр красно-белой лентой. Павловски крикнул коллегам:

– По машинам, встретимся в конторе!

Эмма отвела зачарованный взгляд от Инес Зиглер и повернулась к Максиму:

– Захватишь меня, красавчик?

Он кивнул, сделал несколько шагов в направлении парковки, остановился и спросил у Алмейды:

– Ты на колесах, Тома?

– Он приехал со мной! – ответил Борис, опередив коллегу.

Эмма с Максимом, оставив их разбираться с журналистами, тронулись с места, но она успела заметить, что Борис стоит рядом с Инес – они были почти одного роста – и они что-то обсуждают.

– Ты знаком с этой дамочкой? – с широкой ухмылкой спросила Эмма.

– Из Smartmedia? Само собой. Телевизора у меня нет, но живу я не в пещере.

– Я бы с ней приятно провела время! – хихикнула Эмма, прикусив губу.

– Не ты одна.

Эмма вздернула брови, и ее маленькие глаза заискрились смехом.

– Правда? Ты тоже?

– Да нет, она не в моем вкусе, если честно… – Он покачал головой.

– Прекрати! – Эмма шлепнула коллегу по плечу.

– Эй, я, между прочим, машину веду.

– Она великолепна, Максим! И спрячь в карман свою любимую ледяную маску.

Он усмехнулся, и у него вдруг перехватило горло. Близость, чувство локтя и понимание, объединявшие их с Эммой все эти годы, должны были бы присутствовать в отношениях с сестрой. Осталось ли в его сердце место для Элоди после пережитых в детстве ужасов? После того, как их судьбы были сбиты на взлете безумием, мракобесной верой, архаическими ритуалами и ханжеским образом жизни?

– Она безупречна по канонам современной красоты, – сказал Максим, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. – Но что скрывает этот холодный взгляд? Такое ощущение, что за сенсацию она и мать родную продаст.

– На сей счет можешь не волноваться: у нее вроде бы не осталось родственников, которых можно выставить на торги!

* * *

Застенчивое солнце ласкало горные кряжи, дул теплый ветер, когда Максим въехал на территорию казармы жандармерии Анси. Обширная асфальтированная зона была застроена разновысотными зданиями, похожими на вырвавшиеся из-под земной коры гранитные утесы.

Эмма вышла из машины, потянулась и с подвывом зевнула: ночь была тяжелая, она совсем выдохлась, но косу переплела моментально – ей приходилось делать это раз по десять в день. Максим вдруг подумал, что это бессознательное движение чем-то сродни тику. Они поднялись по ступенькам, прошли через тяжелую металлическую дверь в полутемный, аскетичный холл и повернули направо, к главному нервному узлу бригады – просторной зоне открытой планировки со множеством столов и металлических шкафов, где хранились папки с делами из прошлого века. Каждый сел на свое рабочее место, как хорошо вымуштрованный солдат или собака Павлова.

Максим вытащил из-под стопки бумаг любимый кубик Рубика и успел дважды собрать его, пока компьютер неспешно разгонялся под какофонию вентиляторов и потрескивание. Максим заканчивал третий подход, когда Эмма спросила:

– Может, кофе?

– Я угощаю! – ответил он, подмигнув.

– Благодарю за грошовый подарок! – съязвила она и снова зевнула.

– Не хами дяде, а то я возьму овощной суп.

Молодая женщина положила ладонь на живот и вывалила язык изо рта, изобразив омерзение.

Они направлялись в дальний конец зала, когда в двери как чертик из табакерки возникла Ассия. Весьма сексуальный чертик, подумал Максим.

Ассия притормозила в нескольких метрах от коллег и оглядела зал. Максим не спускал с нее глаз: микрореакции чуть изменили черты лица, на мгновение сделав его мягче и уязвимее.

– Вам уже приходилось слышать о деле Савиньи? – звучным голосом спросила она, и всем показалось, что свет померк, а время на несколько мгновений застыло.

Максим с Эммой переглянулись: в кровь выбросился адреналин, зрачки расширились от дурного предчувствия. Они, конечно же, слышали об этом деле, и Максима удивил вопрос Ассии.

Он быстро прикинул, когда началось это громкое загадочное дело, и решил, что в ту пору она уже перебралась в столицу, хотя наверняка видела сообщения в новостях. Однако, пока шло расследование, в Анси все жили затаив дыхание. В конце концов, подумал Максим, каждый регион имеет право на собственную чудовищную историю, и остальная Франция вовсе не обязана автоматически сопереживать страданиям жертв.

Жандармы ловили каждое слово руководительницы.

– Есть новости. Мы задействованы, напарники будут работать как обычно, соберут первые данные.

Новости? Волоски на шее Максима встали дыбом, как от статического электричества. Почему? Как дело десятилетней давности – закрытое дело – всплыло на поверхность?

В голову пришла мысль о сестре, и в животе у него похолодело.

Да, прошлое и впрямь решило напомнить о себе.

6

Она перешла из медицинского кабинета в такую же холодно-строгую допросную, чьи стены видели жизнь в ее худших проявлениях.

– Это маленькое чудо, – сказали ей. – Настоящее чудо, что вы не просто остались живы, но не получили ни царапины!

Ремни безопасности выполнили свою работу, железо

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---