Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов

на войну, дело у нас пойдет энергично. Ведь мы смотрим в будущее! Нефть, шерсть, хлеб – это вечные ценности. Есть у нас идея и больших совместных строительных проектов. Военного и гражданского назначения.

– Сколько продлится война после Сталинграда?

– Думаю, через год вы вытесним врага за пределы Советского Союза. А еще через полгода встретимся с союзниками в Берлине. Но Третий Рейх – опасный и жестокий противник. В этой войне ни на минуту нельзя преувеличивать свои силы. И вообще предсказывать будущее можно только с большой долей условности.

Американец энергично закивал.

– И третий, пока последний вопрос. Как вы оцениваете перспективы антигитлеровской коалиции. Вас не смущает, что в наших странах – различный социальный строй?

– Я уверен, что и наши руководители, и наши военные в годы испытаний научились находить общий язык. У нас есть общий враг. Враг всего человечества. На сегодняшний день это – главное.

Пока они беседовали, Альварес уже раскланялся с Коэном, выпил бокал вина за здоровье его сына и включился в шумный разговор молодых иранских купцов.

Публика в доме магната собралась действительно блистательная. Вся военная и деловая элита Тегерана, представители Британии, Штатов и Советского Союза, какие-то персоны в национальных персидских костюмах…

Сразу было видно, что Иран – страна светская. Дам на приеме оказалось немного, но они участвовали в фуршете наравне с мужчинами. Альварес быстро подошел к Пронину:

– С вами хотят познакомиться. По-моему, это важно.

Он с улыбкой подвел Пронина к статной женщине лет тридцати, в лице которой сразу угадывались шахские черты. Вокруг нее толпилась свита – две дамы и четверо офицеров.

– Иван Николаевич Пронин, торговый представитель Совнаркома.

Пронин поклонился.

– Ее высочество Шамс Пехлеви, – представил даму один из ее приближенных.

«Старшая сестра!» – шепнул Альварес Пронину, как будто чекист сам не знал, кто есть кто в шахской семье.

– Я рада поднять бокал за дружбу двух великих народов – русского и иранского! Наши народы не раз воевали, но всегда уважали друг друга.

– Мы всегда были и останемся неплохими соседями. И торговли в нашей истории было гораздо больше, чем кровопролития, – продолжил Пронин, поднимая бокал.

Принцесса улыбнулась. Она отлично понимала по-русски. Пронин улыбнулся в ответ. Шамс сделала несколько шагов ему навстречу и добавила доверительным тоном:

– У нас не любят англичан. Они ведут себя на Востоке как колонизаторы. Американцы вообще ничего не понимают в наших делах. Вы, русские, другое дело. Мы по-разному смотрим на вопросы религии и политики, но у нас есть душа. Это объединяет. Я уверена, пока мой брат на шахском троне, наши народы никогда не будут враждовать. И желаю успеха вашей миссии.

– Мой успех в Иране целиком зависит от планов вашей семьи, – ответил Пронин, подыскивая галантные слова.

– Они вас не разочаруют. Не забывайте: мы все говорим по-русски гораздо чаще, чем по-английски.

Иван Николаевич, конечно, заметил, что за их беседой следят – без преувеличения тысячи глаз. И его статус в глазах персидской элиты сейчас вырос почти, как репутация Красной армии после окружения Паулюса в Сталинграде.

К нему сразу подбежал знакомиться маститый тегеранский купец в элегантном европейском костюме.

Принцесса отплыла куда-то вглубь зала.

На небольшой эстраде играл еврейский ансамбль. Вдруг песня прервалась. К микрофону подошел сам Коэн с бокалом в руке:

– За моего сына! За расцвет нашего дела в Иране и по всему миру! За мир в этой древней, прекрасной стране! И за полный крах Гитлера! Если выпьем до дна – всё это сбудется, господа!

Многие, в том числе Пронин, высоко подняли свои бокалы и поддержали тост хозяина.

Но гостей было слишком много, чтобы все следовали одной программе. Прием уже перешел в хаотическую стадию. Оркестр принялся начал играть залихватские мелодии – но их почти не было слышно, так темпераментно общались гости Коэна.

Пронин проглотил тарталетку с черной икрой – традиционное угощение здешних мест. И тут его спасло натренированное чутье. Опыт старого солдата. Он вовремя присел – прямо с бокалом в руке – и выстрел пролетел над ним. Тут же упал замертво официант, державший блюдо с тарталетками. Пронин выхватил взглядом стрелка. Его уже схватили охранники. Явно перс, скорее всего штатский.

К Пронину тут же подошел важный, насупленный полковник полиции – главный сыскарь Тегерана.

– Господин Пронин, приносим наши извинения за столь позорный инцидент. Заверяю вас, что расследование пройдет объективно и при участии советской стороны. Его мы казним. А тех, кто стоит за ним, если такие найдутся – выведем на чистую воду. Гарантирую вам это как нашему высокому гостю.

Сзади Пронина обнял Коэн:

– Вас не задели? Ах, какой стыд. Какой ужас и позор на мои седины.

– Война, Михаил Моисеевич.

– Да, война. Но не в моем же доме? Какие дикари! Простите меня. А в знак моего почтения прошу принять вот этот старинный персидский ковер из коллекции недавно умершего шахского генерала, – Коэн щелкнул пальцами, и его помощники поднесли к Пронину это чудо рукотворного искусства.

Про официанта никто и не вспоминал. Его тут же унесли в сад. Кровь вытерли с паркета. Фельдшер констатировал смерть. Никто не принес соболезнований его родственникам… Восток есть Восток, кастовость здесь царит не только в Индии.

К Пронину подлетели Эва, Арзу и Сурия – легкие, празднично одетые, сверкающие бриллиантами.

– Вы не ранены? – спросила Эва, заглядывая ему в глаза как врач. – Вам нужна немедленная помощь!

– Спасибо, мне уже помогли.

Пронин быстро пришёл в себя и затеял с Эвой вполне светский, ни к чему не обязывающий разговор. Поздним вечером в доме Коэна ожидали самого шаха – и тут уж не стоило медлить. Нужно было представлять «товар лицом». Две его пташки уже о чем-то весело щебетали со своими помощниками: они пока еще стеснялись новых знакомых и держались скромно, в сторонке. Хотя гостеприимный старик Коэн, обходивший с бокалом шампанского всех гостей, раза два подходил к ним и пытался затеять разговор. Они скромничали: младшая дочь известного персидского дипломата Халила Исфандияри Сурия и старшая – Арзу. Обе они были настоящими красавицами – сплав иранской и немецкой крови придавал им тонкое очарование. Правда, Сурия казалась еще немного по-детски угловатой. А Арзу просто можно было снимать в любом голливудском фильме в роли дивы. Успех был бы гарантирован – даже если бы она просто молча стояла в кадре.

Они долго жили в Европе и не были представлены молодому шаху… Зато их обеих с раннего детства знал его отец – могущественный Реза Пехлеви. Наверняка Мохаммед время от времени проявлял интерес к их персонам: такие невесты всегда на особом счету.

Вот уже появились офицеры шахской охраны – в белых мундирах, с золотыми аксельбантами. Тут были и казаки, любимцы семейства Пехлеви, и представители старой персидской гвардии.

Быстрыми шагами в зал вошёл шах в сопровождении седовласого грузного генерала. Все застыли в низком поклоне. Поклонился и Пронин: традиции приходится чтить, даже когда они непривычны. Хотя и у нас до 1917 года всё это было… Когда шах в ответ приветственно поднял руку – к нему резво подскочил Коэн.

– Рад приветствовать ваше величество!

– Здравствуйте, господин Коэн, – шах вальяжно улыбнулся. Генерал тоже поприветствовал торговца.

– Спасибо, что почтили мой скромный праздник.

– В моей семье принято ценить старых друзей. А вы сделали много полезного для Ирана. Это не забывается. Я же знаю, кто у нас платит самые большие налоги, кто, как меценат, бескорыстно заботится о музеях и дает взносы в фонд нашей армии. Вы создали себе репутацию благими делами.

Коэн снова поклонился, но уже не столь низко.

– Моему сыну сегодня исполнилось двадцать лет. Я был бы счастлив, если бы вы сказали ему напутственное слово. Он запомнит его на всю жизнь.

Сынок оказался под боком у отца. Шах обнял его, поцеловал в лоб. Потом достал из кармана бархатную коробочку – и протянул её молодому Коэну:

– Это твой первый юбилей, запомни его надолго. Иди дорогой отца. В этом будет залог твоего успеха. И всегда можешь рассчитывать на помощь моего правительства. Наша страна многим обязана свободной торговле. Религиозные предрассудки