Ферзь – одинокая фигура - Роман Суржиков

Тернополь

Сильнее магии

Она вошла. Заперла дверь. «Помощь не придет, не жди». Неторопливо сняла плащ, повесила на крючок. «Я у себя дома, я контролирую ситуацию». Сняла перчатки, отряхнула капельки с волос, поправила прическу. «Мне плевать на ДНК и отпечатки пальцев». На ней были серые джинсы и черная водолазка. «Обычный день, обычное дело, рутина». Глянула в зеркало, пробежалась взглядом по комнате, затем сфокусировалась на мне. «Ты стоишь моего внимания в последнюю очередь». Двинулась ко мне, небрежно прощупывая лучом внимания. «Твои дыры высматривать не нужно – полувзгляда хватит».

А вот я всеми силами пытался ее просканировать. Тщился прочесть энергетический рисунок, следы эмоций, блоки психзащит, конструкции убеждений… И видел только внешность – ничего глубже. Карие глаза, правый больше левого. Тонкие брови, приподняты к краям, как крылья птицы. Две тонкие морщинки на лбу. Узкие губы, рот искривлен. Смуглая кожа. На шее, выше горловины водолазки, виднеется край ожога. Стройная фигура, худые руки, костлявые пальцы с широкими ногтями. Подо всем этим что-то лежит, под каждой чертой – глубина смысла: внешность всегда соответствует психике… Но я не видел ничего, кроме поверхности.

Она задела ногу лежащего Мазура, и я бросил пробный камень:

– Не волнуйся, твоя торпеда не взорвалась. Цела и невредима, только слегка ударилась… боеголовкой.

Никакой видимой реакции. Ольга остановилась в двух шагах от меня и повела бровью с легкой тенью интереса: вот, мол, тебе секунда на действия. Любопытно, что ты предпримешь, мальчик?

Только теперь я заметил на ней след разочарования: мой звонок таки попал в цель. Но не пробил броню, как я надеялся, лишь оцарапал. И я по-прежнему не видел ни единого изъяна. Ни одной дыры, сквозь которую можно достать бессознательное. Кажется, у Ольги вовсе нет бессознательного!

Она чуть качнула головой: мое время вышло, теперь – ее ход.

– С тобой потом, – сказала Ольга. – Где ферзь?

– На клетке d8, – ляпнул я.

Скрипнула дверь ванной.

– Здесь я, – сказала Марина.

Она стояла в коридоре, розовая от горячей воды, одетая в белый льняной халат. Очки она держала в руке.

Ольга мгновенно выбросила меня из головы. Обернулась лицом к Марине. Воздух между ними наэлектризовался, зазвенел от концентрированной, спрессованной энергии. Будь в комнате темно, я видел бы сияние.

Марина повертела в пальцах очки и с улыбкой отложила их в сторону. «Тебя видно насквозь, Оленька. Чего тут присматриваться?»

– Один, – сказала Мари.

Шагнула вперед, одернув халат. Ткань обтекала грудь и широкие бедра. В вырез виднелось многое, и, несмотря на всю напряженность ситуации, я не смог не глянуть туда. Для того и сделано: когда ты желанна, получаешь энергию. Твоя любовь – дыра, но любовь к тебе – резерв силы. «Мне есть у кого взять сил. А тебе, Оленька?»

– Два, – сказала Мари.

Ольга просканировала ее от пальцев ног до макушки, уперлась вниманием в припухлости нижних век. «А вот и дыра в тебе, ферзь. Моя торпеда пробила защиту».

– Три, – сказала Ольга.

Им не нужно было говорить больше. Обе прекрасно чувствовали, куда направлены лучи, на какие точки давят. Сложно не ощутить – концентрация такова, что чуть не прожигала насквозь. Никаких слов, импульсы чистой энергии и воли, нацеленные с ювелирной точностью. Где находят слабину – пробивают брешь.

Мари поймала в прицел самооценку Ольги, надавила. «Прячешь ожог под водолазкой? Все колеблешься: выставить напоказ, в пику всем, или спрятать, как кинжал за спиной? Думаешь, пережитые страдания дают тебе силу? Думаешь, трудное детство делает тебя особенной? Ха-ха. Это просто кусок порченной кожи да горсть больных воспоминаний. И вот на этом стоит твоя самооценка?..».

Ольга не удержалась и начала движение, чтобы поправить горловину. Одернулась, опустила руку.

– Четыре, – с улыбкой сказала Мари.

– Пять! – жестко сказала Мари, мгновенно перенося острие удара.

«Думаешь, ты мстишь экспериментаторам? Слепая дура. Мстишь всему миру за то, что ты чудовище. За то, что остальные – не такие. Ты – уродка, внешне и внутренне. Вся твоя месть – это зависть к здоровым и презрение к себе».

Ольга дернулась. Попадание крупным калибром.

Мари сделала шаг вперед.

– Шесть!

«Ты не знаешь себя, и потому не знаешь людей. Отсюда твои разочарования. Думаешь, тебя разочаровал Чертков, и потом – снова он, а сегодня – мы с Владей. Тебя разочаровали? Тебя обманули? Перехитрили?.. Жалкая уродина. Это ты обманулась, это ты разочаровалась, ты сама дала себя перехитрить. Ошибаешься в себе, потому ошибаешься в других, потому у тебя никаких шансов!»

Мари остановилась на вытянутую руку от Ольги и подмигнула:

– Шесть с половиной?..

«Сдавайся. Сознайся в убийствах. Или я нажму еще и заставлю сознаться… но тогда много ли останется от того, что ты зовешь свой психикой? Хочешь побывать в шкуре жертвы?.. Действительно хочешь?»

Ольга опустила взгляд. Скользнула по телу Марины: босые ноги, полные икры, округлые бедра под тканью халата, криво завязанный пояс, заманчиво широкий вырез на груди, блестки капель на шее…