Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Ворота представляли собой почти непрозрачную сетку из толстой стали – сквозь неё ничего нельзя было разглядеть, кроме как ощущать толпу людей снаружи, – но грохот был настолько громким, что оглушал.

«Что там происходит?»

«Протесты», — сказал коммандос.

«Протестовать против чего?» — спросил Молотов, понимая, что, учитывая разобщенность страны, на этот вопрос может быть множество возможных ответов.

"Честно?"

"Честно."

«Они требуют твою голову на палке».

"Я понимаю."

«Извините, что разочаровал вас. Эти школьники, которых травят газом…»

«Полиция не пыталась принять меры?»

«К ним присоединилась полиция».

Молотов промолчал, но заметил, как один из наёмников ходит от человека к человеку, что-то передавая. Подойдя ближе, Молотов с дрожью в спине понял, что это — та самая силиконовая маска его собственного лица, которую он видел ранее. Он огляделся и увидел, что все, включая коммандос, надевают их.

Командир получил два и передал один из них Молотову.

«Вы шутите, да?» — сказал Молотов.

Мужчина покачал головой и надел свою маску.

Молотов услышал громкий металлический лязг. Это был звук открываемых ворот. Солдаты отступили назад, когда ворота начали открываться внутрь на своих огромных петлях. Они были вооружены, но он видел, что надежда была в том, чтобы прорваться сквозь толпу, не открывая огня. Шум протестующих всё нарастал по мере того, как ворота медленно открывались, и коммандос наклонился к Молотову и повысил голос, чтобы перекричать оглушительный грохот.

«Вы хотите пробраться сквозь толпу и не быть разорванным в клочья, сэр?

Лучше надень эту маску».

OceanofPDF.com

21

Елена бежала впереди Осипа и денщика, на бегу застегивая пуговицы мундира.

«Вызовите лифт», — прорычал Осип из глубины коридора. «Это всё, на что ты способен».

Она добралась до небольшого лифтового вестибюля и снова и снова нажимала кнопку, словно от этого зависела её жизнь, вытирая слёзы со щёк и изо всех сил стараясь взять себя в руки. С тех пор, как Осип поведал ей о своих планах, она погрузилась в пучину депрессии и ужаса. От самоубийства её удерживала лишь уверенность в том, что, если она это сделает, он нападёт на её бабушку и сделает с ней то же, что с Дарьей Ковальчук. Она не могла этого допустить. Она взглянула на Осипа, ковылявшего по коридору так быстро, как позволяло его изуродованное тело, и представила, как вонзает штырь в его изуродованную голову.

Рядом с последним лифтом, одним из немногих, не заколоченных, было окно, и ей слишком легко пришла в голову мысль о самоубийстве. Они находились на таком этаже, что падение могло бы её убить. Но нет, сказала она себе, сжимая руки так крепко, что ногти начали кровоточить.

На площади громко рычали три крокодила, их пилоты разогревали двигатели, готовясь к триумфальному возвращению Осипа в Москву. Это должно было произойти уже скоро. Он сказал ей, что она будет его сопровождать, и снова её единственной мыслью было выпрыгнуть из движущегося судна.

Когда лифт прибыл, она придержала его ногой, не давая двери закрыться.

«Постой», — проворчал Осип без всякой нужды. «Постой».

Она никогда не видела его в такой панике. Его заветный план наконец-то рухнул, трансляция казни Молотова, которую он организовал, прервалась, и теперь они спешили обратно на пятнадцатый этаж, чтобы выяснить, что происходит. Елена молилась, чтобы всё было серьёзно.

Он проковылял мимо неё в лифт, и санитар последовал за ним. Затем все замерли, неловко ожидая, пока двери закроются.

«Должно быть, технический сбой», — пробормотал Осип, когда лифт тронулся. «Мне нужно поговорить с ВГТРК. Позвони им, как только поднимемся».

Санитар кивнул.

Елена молча молилась, чтобы Молотов спасся, и даже фантазировала о крылатых ракетах в воздухе в этот самый момент, несущихся к ним, чтобы свести на нет операцию Осипа.

Лифт остановился, двери содрогнулись, открыв пятнадцатый этаж, где царила полная паника. Осип не терял времени, используя сотрудников Колесникова для своих целей – генералу они всё равно не понадобятся, – и десятки аналитиков, техников, помощников и военных связных носились с бумагами, кричали в старые стационарные телефоны или тупо, словно загипнотизированные, смотрели на телевизор, установленный в одном из кабинетов для трансляции казни.

Елена не могла отрицать, что Осип действовал жёстко. Судя по тому, что ей довелось увидеть, переворот представлял собой сложную, тщательно спланированную машину, учитывающую все аспекты политической базы Молотова и все рычаги, которые он мог использовать, чтобы повлиять на ход событий. В критические последние минуты перед своим арестом Осип полностью захватил власть и в Службе безопасности президента, и в элитном Президентском полку, лишив Молотова возможности защищать себя, контролировать свою охранную среду и даже свободно передвигаться.

И что самое удивительное, это произошло так, что никто даже не осознал. Было так много движущихся деталей, что даже ключевые участники операции не до конца осознавали, к каким последствиям приведут их действия. Осип держал их всех в неведении, сообщая им только самое необходимое, и Елена быстро поняла, что его истинный гений заключался в мастерстве обмана. В этом и заключалась его настоящая суперспособность. Он был существом, чей облик был настолько ужасающим, настолько пугающим для всех, кто попадался ему на пути, что он всем своим существом понимал силу восприятия.

Люди убивали не потому, что они представляли угрозу, а потому, что воспринимали их как угрозу. Они любили не то, что было красиво, а то, что казалось прекрасным на первый взгляд. И они подчинялись не тому, что было сильным, а тому, что казалось сильным. Вот почему до этого момента каждый аспект переворота был так одержим общественным мнением.

Неуверенное вторжение Молотова стало первым кадром монтажа, который Осип, должно быть, планировал годами, а может быть, и десятилетиями. Он подготовил почву для всего, что последовало за этим, а за ним последовали кадры, настолько ужасающие даже по меркам жестокого режима Молотова, что они высосали весь кислород из его президентства, как ад высасывает воздух из здания. В течение нескольких часов один из лакеев Молотова в Луганске объявил о призыве на военную службу четырнадцатилетних мальчиков. Затем эти же мальчики поют и хлопают в ладоши в школьных автобусах. Затем их травят газом в прямом эфире по телевидению. Почти сразу же появились кадры протестов, штурма Кремля бунтовщиками, самого Молотова, которого под дулом пистолета вытаскивают из кабинета. А затем произошёл последний удар , трансляция казни — Молотов, связанный, с кляпом во рту, мочился в прямом эфире национального телевидения, пока солдаты в масках готовились его убить. Эти кадры обладали огромной силой.

Их невозможно забыть, невозможно стереть