Удержаться на краю - Алла Полянская

– Ну что ж такое. – Люба смотрит на Декстера, и он недовольно отворачивается. – Ладно, пойдем домой, малыш. Как же тебя хозяйка-то прозевала, непонятно.

Она поворачивается к мастеру, который увлеченно ковыряет замок – процесс ему, похоже, нравится.

– Я сейчас вернусь, только отнесу кота соседке.

– А, ладно. – Мастер на миг остановился, и Люба прислушивается – наверху уже не ощущается присутствие. – А я пока поработаю.

Здраво рассудив, что в квартире и правда нечего брать, Люба подхватила свою сумку и пошла наверх с котом наперевес – Мила говорила, что живет наверху, а значит, над квартирой покойной Нади. На лестнице никого не оказалось, и Люба на секунду удивилась: ведь кто-то был, так куда же делся? Но тут ей стало не до размышлений – кот принялся активно вырываться, дверь была приоткрыта совсем чуть-чуть, но просто входить было неудобно, и Люба постучала.

Никто не ответил. Удивившись, она снова постучала, а Декстер коротко и нервно мяукнул.

– Странно, как же ты вышел, в такую щель ты бы не пролез… а если бы и пролез, то дверь при этом открылась бы пошире.

Пытаясь удержать рвущегося из рук кота, Люба открыла дверь и вошла.

– Мила! – Люба опустила Декстера на пол, и он шмыгнул в недра квартиры. – Мила, ты где? Я кота принесла, как он у тебя выскочил, дверь-то…

Из комнаты послышался звук, который Люба ни с чем бы не перепутала.

Скулила собака.

Прикрыв за собой дверь, она пошла на звук – квартира оказалась почти такой же, как у Нади, но здесь царили уют и порядок.

В квартире никого не было, кроме собаки, перебинтованной, как мумия, – большой ротвейлер скулил, облизывая лицо лежащей под окном Милы, и только поэтому Люба поняла, что она еще жива. Если бы новая знакомая была мертва, собака вела бы себя по-другому.

Бруно посмотрел на вошедшего человека. Он еще не мог ходить и лаять почти тоже – лежал без движения, то проваливаясь в забытье, то снова выныривая на поверхность, и всякий раз чувствовал, как силы возвращаются к нему, но медленно.

Подходил Декстер, ложился рядом, и они спали, прижавшись друг к другу, как в детстве, это тоже было ощущение дома, ощущение Стаи. И доктор, который приходил его перевязывать, – он тоже оказался в Стае. Его человек теперь сидел рядом и никуда не уходил, да и куда идти без Бруно, кто станет защищать?

Но Враг, который вошел в их дом, не был ни привычным, ни безопасным. Он вонял сталью и чем-то, что было опаснее стали, – опасностью и смертью, и Бруно ничего не мог поделать. Даже когда Враг набросился на его человека, он не смог подняться на лапы, чтобы защитить.

А Враг посмотрел на него и сказал:

– Мне жаль, парень, но так карта легла.

Бруно не понял слов, но уловил интонацию, и хотя сказано было не так, как говорил бы Враг, но сомнений не было: Враг навредил его человеку, и Бруно, зарычав, попытался подняться, но лапы его не держали, от боли кружилась голова.

– Я дверь оставлю незапертой, кто-то тебя найдет.

Враг ушел, а Бруно только и смог, что подползти к лежащему телу своего человека и облизывать лицо, пытаясь разбудить – он знал, что его человек дышит, и Декстер тоже. Но сердце человека билось все тише, и Бруно не знал, что делать. Декстер тоже был ему не помощник, он просто выбежал вслед за Врагом, в вечном своем стремлении сбежать, чтоб его ловили с причитаниями и нежными уговорами, да только сделать это было уже некому, а глупый Декстер ничего не понял.

Бруно скулил и изо всех сил пытался разбудить человека.

И когда в дом вошла незнакомка, он заскулил еще громче. Незнакомка не пахла опасностью. От нее шел запах чистой кожи, каких-то духов и домашней выпечки. Был еще другой – отвратительный запах берлоги, мимо которой они ходили много раз. Там жила женщина, которую Бруно не любил, она часто кричала, делала резкие движения и пахла какими-то неприятными вещами, неопасными, но неприятными. Так несколько минут назад пахла шерсть Декстера, и от хозяйки шел такой же запах. И теперь от вошедшего человека тоже пахнет, но совсем немного, и Бруно отчаянно заскулил. Когда незнакомка вошла в комнату вслед за Декстером, он понял, что теперь не один.

Незнакомка опустилась на пол около тела хозяйки, ощупала ее.

– Потерпи, мальчик, потерпи. Видишь, она не ранена. Ну, была не была, хуже не будет…

Она называла его «мальчик», точно так же, как хозяйка. От этого слова веяло покоем, и Бруно каким-то своим собачьим чутьем ощутил, что может доверять этому человеку, это не враг.

А незнакомка вытащила из объемистой сумки что-то блестящее, открыла крышку и достала оттуда какие-то вещи, чуть повозилась с чем-то – ломаясь, щелкнуло тонкое стекло. Все эти вещи не выглядели опасными и не вызывали тревоги, пока женщина, коротко размахнувшись, изо всех сил не ударила хозяйку в грудь. Бруно не успел даже зарычать, до такой степени это было неожиданно – женщина не выглядела как враг, не пахла, как враг, у нее в руках ничего опасного, но удар был быстрый и безжалостный.

Хозяйка захрипела и сделала судорожный вдох, сердце ее забилось в прежнем ритме.

Коротко мяукнул Декстер, наблюдавший за происходящим с подоконника.