Только никому не говори. Солнце любви - Инна Булгакова

- В девяностом году мой родной брат Павел был осужден за убийство своей невесты Маргариты Страховой. Спустя год из лагеря пришло извещение о его смерти.

- Бумага официальная?

- Да. Из санчасти.

- Это «дело» мы поднимем. Пока — вкратце. Убийство из ревности?

- Судите сами. Они учились в архитектурном: Маргарита, Павел и Ямщиков со своей будущей женой. Игорь рассказал брату, что его невеста занимается уличной проституцией. Его это потрясло.

- Что ж, мотив прозрачен.

- Павел сознался, когда ему были предъявлены веские улики и свидетельства. Дядя боролся за него, как лев, но шесть лет он получил.

- Шесть? В девяностом?

- Господи, я давно его похоронил и поминал как умершего!

- Ладно, с прошлыми несообразностями мы разберемся по своим каналам. Меня интересует настоящее.

- Разве вы не ощущаете связь событий?

- Расскажите про свои ощущения.

- Я видел Павла в четверг после визита Подземельного.

- Как! И вы умолчали?

- Неумышленно. Разве человек в здравом уме может в такое поверить? Я думал (после медицинского пойла), что это привиделось мне во сне. Более того, я его принял за отца.

- Острогорский, вы мне голову морочите?

- По загадочным причинам я очутился в стрессовой ситуации. Правда: он жутко постарел за девять лет, отрастил, как отец, усы и бороду. И — важная деталь — на нем был старый папин костюм.

- Где хранился костюм?

- После похорон тетя раздала вещи отца соседям.

- Кому конкретно?

- Лучше у нее спросить. Подземельному — вполне возможно, он вечно нуждался.

- Выходит, ваш брат жил — предположим, с четверга — у кого-то из соседей. Почему не у родных?

- Насчет дяди не знаю, а на меня он обиделся еще тогда, во время следствия: мне пришлось дать против него показания. Вот наш диалог в четверг вечером. «Ты же умер», — сказал я призраку (отцу — так мне мерещилось во сне). — «Нет, я пришел к тебе».

- И это все? Что вы молчите?

- Я безумно испугался и сказал: «Уйди, мне страшно». — «Мне тоже, — произнес призрак. — Прости». — «За что?» — «За смерть». Я хотел закрыть дверь, но не смог пошевелиться, а он добавил: «И я тебя простил». Страх и странное любопытство боролись во мне. «Как там у вас, в том мире?» — «Не дай Бог тебе туда попасть. Я еще приду». Поверьте, я принял эту фантасмагорию за сон.

- Вы много пьете?

- Да нет же! Напиток был сокрушительный.

- Расшифруйте разговор, как вы его понимаете.

- В свете случившегося так. Брат простил меня за мои показания на следствии и попросил прощения за ложное свидетельство о своей смерти, которое он каким-то образом устроил. И предупредил, что жизнь в зоне (в «том мире») невыносима.

- Предупредил? — тотчас прицепился следователь. — Он считал, вам угрожает арест?

- Ну, знаете! Павел просто ответил на мой вопрос.

- И пришел, как обещал, в ночь субботы?

- Наверное. Меня не было дома.

- И другой брат, двоюродный, опять-таки обеспечил вам алиби. В вашей семье крайне развиты родственные чувства.

- Так объясните же, как профессионал, свое видение происшедшего.

- Не путайте роли: вы мне должны объяснить.

- Я ничего не понимаю!

- Да ну? У вас с убитым были очень серьезные счеты — настолько серьезные, что он инсценировал свою смерть и много лет скрывался от родных. А вернувшись, остановился у соседа, вероятно, раскрыв ему кое-что. Сосед, через сутки после встречи с вами, найден мертвым. Еще через сутки погибает брат.

- Он убит в полночь?

- Да, примерно в то же время, что и Подземельный. Тем же способом. А откуда вам известно про время?

- В десять вечера меня предупредили по телефону: если я хочу узнать про убийство, то должен быть дома в полночь.

- Кто? — рявкнул следователь. — Кто предупредил?

- Усвойте наконец! — сорвался и Петр Романович. — Я не подозревал, что брат жив!

- Он звонил?

- Судя по всему, да. Голос как будто знакомый, но мне, конечно, и в голову не пришло, подумал: Ипполит дурачится — и спросил: «Поль, ты?» — «По-французски я», — был ответ. Павел по-французски Поль.

- Какие-то выверты и выкрутасы. нет чтоб прямо объявиться. Дальше!

- Передаю буквально: «У меня орудие убийства, на нем кровь». — «Где?» — «На мертвой голове». Я закричал: «Где?» — «На тротуаре в Копьевском переулке». И все, связь оборвалась.

- Что означает этот бред?

- Не представляю! Я сразу спустился в переулок, но ничего подозрительного.

Следователь перебил:

- У вас призрак проходит сквозь стены и убивает своей мертвой безумной головой! Вы заранее делаете ставку на невменяемость?

- Неужели я произвожу такое впечатление? Нет, мне нужна истина и. как вы верно заметили в прошлый раз, я бы придумал что-нибудь поскладнее.

- Орудие убийства опять не найдено.

- Вот видите! И как значительно, с нажимом он произнес — «на мертвой голове» — тут скрыт глубокий смысл, это иносказание с символическим подтекстом…

- Да будет вам! В брючном кармане убитого обнаружен носовой платок со следами крови.

- А, по-вашему, платком убили!

- Не советую иронизировать.

- Чья кровь? Можно определить?

- Вещдок направлен в лабораторию. Если допустить, что ваш разговор с братом не выдумка, если убрать этот самый символический подтекст и допустить, что за девять лет (инсценировка собственной смерти чего стоит!) он стал прихически сильно уязвим, — то что мы имеем? Павел явился свидетелем или соучастником эпизода с Подземельным, каким-то образом овладел орудием убийства со следами крови.

- На «мертвой голове»!

- Никаких безумных иносказаний! Свидетель явно в стрессе. Вы спрашиваете: «Где?» Перед ним в воображении возникает образ убитого Подземельного, голова в крови — про это он вам и говорит.

- Да как же он мог его видеть, если все ходы-выходы были перекрыты!

- Это вы со своим кузеном так утверждаете, а на самом деле.

- Клянусь своей жизнью!

- Втянули меня в чертовщину! — Следователь нервно закурил; Петр Романович попросил папиросу, которая затрепетала в дрожащих его пальцах (оба отметили и переглянулись), и сказал: