Записки Клуба Лазаря - Тони Поллард

Пригибаясь к земле, я пошел вперед, раздвигая руками траву. Я ненадолго остановился у хижины, убедился, что трупа там не было, и продолжил путь к дамбе. Я не стал рисковать и подниматься по лестнице, а предпочел взобраться по скользкому глиняному склону дамбы. Поднявшись наверх, я ощутил всю силу гулявшего там ветра. Сражаясь с ним, я добрался до мельницы, деревянная стена которой поскрипывала, как корпус корабля. Надо мной поднимались крылья мельницы, оборванная ткань билась о похожий на лестницу каркас. У меня не было настроения совершать еще одно восхождение, поэтому я стал обдумывать, как бы проникнуть внутрь. Слева от меня находилась небольшая деревянная лестница, ведущая к входной двери у самой дамбы, а справа — другая стена дамбы и река за ней. Глиняная насыпь в этом месте была достаточно широкой, и я заметил тропинку, позволявшую подойти к мельнице сзади.

На высоких стенах мельницы не было ни одного окна, поэтому я обошел вокруг, надеясь, что найду еще какой-нибудь способ попасть внутрь. Я решил, что если не обнаружу ничего подходящего, то зайду в дверь, что бы за ней ни было. На мою удачу, позади мельницы я нашел проем в стене высотой примерно мне по пояс, откуда открывался вид на реку. В оконце не было стекла, его закрывала тряпка, поэтому я без труда отодвинул ее и заглянул внутрь. Там было темно как в яме, но мне это оказалось даже на руку. Значит, на мельнице было еще одно помещение, где и горел свет, который я видел. Я оторвал тряпку и протиснулся в отверстие, надеясь, что меня не услышат за шумом ветра.

Пару минут я стоял совершенно неподвижно во тьме, казавшейся мне кромешной, и ждал, когда глаза привыкнут, как привыкли они к ночной темноте за стенами мельницы. Склонив набок голову, я прислушался. Ничего. Но в этот момент на противоположной стене маленькой комнаты я заметил слабую полоску света. Держась стены, я стал тихонько двигаться в ее направлении, обогнув по пути узкую железную койку. Свет сочился из трещины в двери, через которую можно было рассмотреть фрагмент находившегося за ней помещения. Заглянув туда, я заметил какое-то движение, но щель была слишком мала, чтобы понять, сколько человек находится в помещении, однако понимал, что их там могло быть и трое или даже четверо.

Выяснить все наверняка можно было, лишь открыв дверь. Мне не по вкусу была подобная перспектива, но, с другой стороны, эффект внезапности мог сыграть мне на руку, к тому же пистолет, оттягивающий карман, придавал мне решительности. Я не нашел дверной ручки и просто толкнул дверь, которая тут же поддалась и слегка приоткрылась. Мельница была давно заброшенной, и я сомневался, что в последнее время кто-то смазывал петли. Мне хотелось как можно дольше оставаться незамеченным, поэтому я стал прислушиваться, надеясь уловить звук, который мог бы замаскировать скрип двери, когда я открою ее. Долгое время я ничего не слышал, кроме шарканья ног и поскрипывания половиц. Но затем металл ударился о металл. Этот звук был мне хорошо знаком, и я прекрасно понимал, что он продлится недолго.

Я толкнул дверь, и она со скрипом приоткрылась на три-четыре дюйма. Удары молота прекратились, однако, судя по всему, мое движение осталось незамеченным. Сжимая в руке пистолет, я заглянул в комнату и увидел стоявшего ко мне спиной человека. На нем было длинное пальто, спускавшееся почти до пола. Он склонился над столом, где лежало тело женщины. Ее голова была повернута ко мне и слегка запрокинута, подбородок вздернут, а рот приоткрыт. Человек согнулся над верхней частью тела. Шум исходил от маленького молотка и стамески — я сам часто использовал эти инструменты, чтобы вскрыть грудную клетку мертвеца. Мужчина работал быстро — с силой бил молотком по стамеске, — и вскоре вытащил из груди женщины сердце. Пистолет задрожал у меня в руке, когда я осознал весь ужас ситуации. Не было никаких убийств, никакой охоты на проституток. Нет, вся правда открылась передо мной в виде изуродованных останков. Тела, которые вылавливали из реки, были мертвы задолго до того, как из них извлекали сердце и легкие. Инспектор Тарлоу охотился за химерами и всякий раз выходил на меня. Он заподозрил меня в самых ужасных убийствах лишь потому, что стоявший передо мной лунатик решил заниматься по вечерам вскрытием трупов на старой заброшенной мельнице.

Я вышел из своего убежища, а хирург, положив в металлический таз только что извлеченные органы, снова склонился над столом.

Оккам даже бровью не повел.

— Итак, доктор, что привело вас сюда этой холодной ночью?

Я не сразу нашелся что ответить, поскольку все еще находился под впечатлением от увиденного.

— Вы можете поблагодарить за это Уильяма. Он подвез меня вместе с… — указал я пистолетом, — вместе с вашим пациентом. Вы рехнулись? Что вы делаете?

— Думаю, это очевидно. Особенно для вас, доктор.

— Только не пытайтесь сравнивать эту… эту работу мясника с моей деятельностью.

— Знаю, доктор, я не обладаю вашими навыками, но будьте гуманны. Мы все с чего-то начинали.

— Это точно. Но не все мы хирурги, Оккам. У вас нет на это прав… вы совершаете преступление!

— Не понимаю почему. Эти тела все равно должны были пойти под нож. Ваш или мой — не вижу разницы.

— Вы будете объяснять это полиции. А знаете ли вы, что они ищут серийного убийцу, который вырезает сердца у своих жертв?

— Я видел, как они разыскивали что-то у реки. Обычно тела остаются под водой, но иногда поднимаются на поверхность. В последнее время я понял, что эффективнее всего набивать пустую грудную клетку свинцом.

— Боже, сколько их всего было?

— Пятнадцать, может, двадцать. Я уже сбился со счета. Ваш человек, Уильям, оказывает неоценимую услугу мне и всему человечеству.

Уильям говорил только насчет дюжины.

— Полиция подозревает в этом меня. Они считают, что я убийца!

Оккам поднял голову, на его лице изобразилось удивление.

— Я не знал об этом. Жаль, очень жаль, приношу свои извинения. Но, поскольку вы все еще на свободе, я делаю вывод, что их подозрения не нашли подтверждения.

У меня не было времени пересказывать ему список улик Тарлоу.

— Пока да, но… что бы там ни было, это должно прекратиться.

Оккам, похоже, впервые заметил пистолет и укоризненно приподнял брови.

— Неужели в этом есть необходимость?

Он покачал головой.

Положив оружие на край стола, я обошел его и остановился напротив Оккама.

— Надеюсь, мы одни?

Он кивнул. И я словно завороженный стал наблюдать, как он вернулся к вскрытию и начал извлекать легкие. Он действовал неуклюже, и я едва сдержался, чтобы не поправить его.

— Зачем вы это делаете, Оккам? И что вы имели в виду, когда говорили о неоценимой услуге для всего человечества?

— Зачем создавать искусственное сердце, но не использовать его по назначению? Это же все равно что построить корабль, но так и не спустить на воду. Вы не согласны со мной? Или вы считаете, что все это ерунда?