Египтянин - Лейтон Грин

На корме Грей увидел перепуганного человека, вцепившегося в штурвал, навел на того пистолет и закричал. Потом забежал рулевому за спину, схватил одной рукой за горло, а другой вдавил в спину пистолет. Он держал пленника между собой и четырьмя нападавшими, которые бежали к нему по узкому проходу с оружием наготове. Едва Грей выстрелил, налетчики отступили.

Пока что его план работал, но кое-что насторожило Грея: когда его противники стреляли, звук был слишком слабым. Не смягченный, как при использовании глушителя, а вообще совершенно другой, похожий скорее на хлопок. Плечо чертовски болело, но не кровоточило. Ощущение было такое, что его пронзила скорее гигантская игла, чем пуля.

Грей оглядел доставшийся ему пистолет и ругнулся: оружие стреляло снотворным.

Колени уже подгибались от действия транквилизатора. Прежде чем упасть, Грей увидел, как двое мужчин вытаскивают Джакса из воды. Тому уже здорово досталось.

Должно быть, наемника подстрелили, когда он был в реке.

А потом Грей увидел такое, отчего по быстро немеющему телу пробежал холодок. Фелука подошла к дальнему берегу достаточно близко, чтобы можно было разглядеть на пустынной взлетной полосе маленький самолетик. Это был зловещий знак. Перед самолетом, сложа руки на груди, стояли двое, наблюдая за приближением судна. Один, высокий и худой белый мужчина, был в авиационных очках и заправленной в джинсы белой футболке.

Другим был Номти.

56

Веронику буквально разрывало на части. Она то беспокоилась за Грея, то боялась, что их станут преследовать, то восхищалась невероятно красивым пейзажем, проплывавшим за окнами видавшего виды «ленд-крузера».

Их проводник, непоседливый человечек с быстрыми глазами и крючковатым носом, производил впечатление компетентного, не задавал вопросов и, что самое главное, согласился помочь. В ходе переговоров о предстоящей экспедиции они поняли, почему детектив посмеялся над предложением выехать среди ночи. Если не считать двухдневного путешествия через Александрию, единственным способом добраться до Сивы была занимающая целый день поездка по самой неприступной на планете пустыне, невозможная без надежного полноприводного автомобиля и проводника, который знает дорогу как свои пять пальцев, поскольку речь шла о жизни и смерти.

Время от времени их гид нарушал цепенящую тишину Западной пустыни разрозненными сообщениями – например, что барханы Сахары могут достигать шестисот футов в вышину и во время песчаной бури способны погребать под собой целые поселения или что огромные водоносные пласты, расположенные глубоко под землей, выходят на поверхность, образуя между долиной Нила и границей Ливии отдельные оазисы, где возможна жизнь.

Самое тревожное, что все понимали: Аль-Мири нужен Стефан, который сидит тут же, рядом с ними. Может, покинув Каир, они выиграли немного времени, а может, и нет. Не исключено, что люди Аль-Мири следуют за ними по пятам или поджидают в этом самом оазисе Сива.

Безумие, конечно, но Вероника не видела другого выхода. Она не собиралась оставлять Грея на милость этих ублюдочных садистов. И нутром чуяла: к тому времени, когда его найдет полиция, если это вообще произойдет, Доминик будет мертв. Каждая клеточка ее мозга кричала, что нужно было отпустить Виктора и Стефана, пускай бы ехали вдвоем. Но теперь уже слишком поздно поворачивать назад. К тому же им могла понадобиться ее помощь, да и нет никаких гарантий, что в отеле Вероника была бы в большей безопасности. Поэтому сейчас она ехала через пустыню, фиксируя путешествие на камеру, и ее не оставляло ощущение сюрреалистичности происходящего. Такого просто не могло быть.

Однако было.

* * *

Прошло несколько часов, и пустыня, одновременно прекрасная и утомительная, повергла Веронику в состояние оцепенелого изумления. Кроме крохотного оазиса Бахария, за две минуты оставшегося позади, они не встретили ни людей, ни машин, ни признаков цивилизации. Сухой воздух жег горло и наполнял ноздри хрусткой чистотой. Бесконечные красные и золотые пески складывались в симфонию созданных ветрами геометрических форм в почти невероятных масштабах и оставляли ощущение собственной незначительности. Вероника понятия не имела, как проводник находит верный путь.

Когда они уже порядком углубились в пустыню, Виктор сделал им знак придвинуться поближе и рассказал, что выяснил у профессора Хилтон и в полиции. Узнав о прошлом Номти, Вероника обхватила руками колени и уставилась в пространство. Стефан спросил:

– По-вашему, Аль-Мири – адепт какой-то древней религии?

Виктор ответил не сразу, словно ему требовалось время, чтобы разложить мысли по полочкам.

– Нет, я так не считаю.

– Откуда тогда, – нахмурилась Вероника, – медальон, мантия, странное поведение?

– Я сказал, что не считаю его адептом древней религии, однако налицо все классические условия для возникновения нового культа. Думаю, Аль-Мири сам его и создал, сделав главным объектом поклонения бога Нуна. А жидкость в пробирке как раз может вдохнуть в эту религию жизнь.

– Это просто… какое-то безумие, – выдохнула Вероника.

– Любой культ преуспеет, если сумеет воздействовать на верующих, и неважно, правдой или бредовым вымыслом. Аль-Мири наверняка убедил своих последователей, что жидкость уникальна.

– Он и меня убедил, – пробормотал Стефан.

– Подозреваю, что Аль-Мири – своего рода привратник, и доступ его последователей к субстанции зависит от степени их преданности. Такой тип верований и взаимоотношений как раз и может привести к экстремальным проявлениям, которые мы наблюдаем.

– Вы говорите о превращении людей в убийц, – сообразила Вероника.

– Коллективное поведение – сила очень мощная, его нельзя недооценивать. В секте люди совершают поступки, о которых даже не помышляли бы при других обстоятельствах. Когда речь идет о насилии, обычно к нему предрасположен кто-то в верхушке секты. В этом смысле Номти являет собой архетипический пример правой руки главы иерархии. Он склонен к жестокости, с большой долей вероятности является психопатом, но в его характере нет таких черт, которые сделали бы его угрозой лидеру. И раз жестокость служит целям Аль-Мири, тот не возражает.

– У меня вопрос, – сказала Вероника. – Почему Аль-Мири в это ввязался? Богатый биолог, у которого есть в жизни все, что он только может пожелать, – зачем ему так рисковать?

– Зачинатели новых религий руководствуются самыми разными причинами: крайним нарциссизмом, психическим расстройством, жаждой наживы, искренней верой в то, что им удалось постичь доселе неизвестную истину. Если говорить об Аль-Мири, то, не зная почти ничего о его психическом состоянии или биографии, я вижу две причины, которые могли привести к возникновению культа: создание уникальной жидкости и смерть жены.

– Смерть жены? – переспросила Вероника.

– Перед тем как Аль-Мири переименовал свою фирму в «Новые клеточные технологии», его жене диагностировали рак мозга в терминальной стадии, – объяснил Виктор. – Уверен, это и стало отправной точкой трансформации. Возможно, он разработал эликсир примерно