Пещерные девы - Ллойд Деверо Ричардс

– Давай к делу, ладно?

– Мужчина в белом костюме явно был в парике. На одном снимке видны нижняя часть его челюсти и правой скулы. В сочетании с увеличением двух других кадров, как я уже говорил, мы добились высокой точности изображения, по крайней мере нижней части лица. Это не имеет решающего значения, но все же очень важно.

– Боже всемогущий, кто это уже, в белом костюме?

– Корбин Малиновски, профессор права из Университета криминалистики. Его необходимо вызвать на официальный допрос, сэр, – сказал Эйзен.

– Я немедленно позвоню шерифу Бойнтону. Спасибо за помощь, Брайан.

Получение ордера на обыск займет слишком много времени, даже если Бойнтон не откажет ему. Макфэрон порылся в кармане брюк в поисках телефона, не нашел, схватил свою коричневую куртку и тоже обшарил карманы.

– Эй, Мэри, ты не видела мой мобильник?

Диспетчер подошла к стойке с кофе.

– Он там, где вы его оставили, на зарядке, и, похоже, у вас есть сообщение. Индикатор мигает, – сказала Картер, передавая начальнику телефон.

Он прослушал голосовое сообщение Кристины – тревожный шепот, записанный еще прошлым вечером, – схватил листок и записал на нем адрес Малиновски.

– Сообщите шерифу Бойнтону, что я уже еду туда. – Он протянул Мэри листок. – И он пусть тоже едет.

Макфэрон схватил фуражку, ключи и выскочил за дверь раньше, чем Мэри успела что-то сказать.

* * *

Высоко мелькал человеческий силуэт, высвечиваемый лучом света. Полукруглый купол пещеры отражал резкий брякающий звук и, усилив, посылал вниз. Человек скользнул по освещенному участку стены и скрылся – значит, вышел через расщелину в потолке. И этим человеком был Корбин Малиновски, Кристина не сомневалась.

Ее била неудержимая дрожь. В голове пульсировала боль. Запястья были туго связаны за спиной, лодыжки перемотаны скотчем. Она пришла в себя ночью и не сразу поняла, что лежит в багажнике малолитражки, согнутая так, что колени упираются ей в грудь, и, похоже, лежит так уже не один час. Рот у нее был заклеен скотчем, так что она с трудом дышала через нос. В щель под крышкой багажника тонкой струйкой сочился рассвет. Когда Малиновски наконец открыл багажник, в ноздри ей хлынули запахи сосны и болиголова. Малиновски обвязал ее веревкой поперек груди и потащил, связанную по рукам и ногам, как овцу, вниз по крутой тропе, не обращая внимания на то, что она то и дело задевает за кусты и острые камни. Потом, вся в синяках и ссадинах, она висела в расщелине скалы на веревке, рывками опускаясь вниз. Спуск был долгим, и она уже стала бояться, что веревка, на которую она давила всем своим весом, вот-вот распилит ее пополам. После каждого рывка ее охватывал ужас оттого, что он отпустит веревку и она полетит в пропасть.

На глубине примерно пятидесяти футов она так треснулась коленками в пол, что ударная волна прошла по всему ее телу и она упала головой вперед. Наверное, в тот момент она потеряла сознание, потому что не помнила, как с нее сняли веревку.

Оставшись в темноте одна, Кристина стала вспоминать, что она видела в мечущемся свете его налобного фонаря во время спуска, и поползла вперед, извиваясь, словно гусеница. Не сразу, но она все же добралась до ближайшего сталагмита и, упираясь в его гладкую поверхность, встала. Потом нашарила верхушку сталагмита и повисла на ней, зацепившись за нее веревкой, которая стягивала ей руки. Давление на запястья нарушило кровообращение, кисти рук мучительно заныли, но выбора не было. Кристина терлась щекой о каменную струю, пока край скотча, которым был заклеен ее рот, не зацепился за натек и не отклеился, так что она смогла свободнее дышать. Потом она зубами перегрызла веревку на запястьях и освободила руки. Запястья долго ныли, и она массировала их, время от времени осторожно ощупывая шишку на голове. У нее было время, чтобы вспомнить, как Малиновски треснул ее по голове, когда она сидела в машине. Она тогда не успела среагировать вовремя и прикрыться.

Кристина посмотрела вверх, на луч дневного света, который проникал через расщелину в скале примерно в шестидесяти футах над ней. О том, чтобы выбраться наружу этим путем, не было и речи.

Кристина обхватила себя руками. Ее трясло. Скоро температура ее тела упадет до критически низкого уровня, и если она не успеет найти выход, то умрет от переохлаждения.

Но даже эту мысль затмевал вопрос: как случилось, что она выжила? И почему Малиновски покинул пещеру, если знал, что она не мертва?

Кристина прижалась к сталагмиту спиной и стала всматриваться в глубину пещеры. Непроницаемая тьма окружала ее со всех сторон и будто ждала, когда она сделает неверный шаг. Вдруг ей показалось, что в глубине пещеры что-то журчит – что это, подземная река? Но без фонаря ее все равно не найти – безумие идти на звук вслепую, да еще под землей. Шансов упасть в темноте с обрыва и сломать шею столько же, сколько и найти выход. Адская тьма давила на нее, так что ей казалось, будто ее заживо похоронили в огромной могиле.

«Сосредоточься!» – приказала она себе и стала ощупывать себя с головы до ног – нет ли где переломов. Их не было. Зато она вспомнила о том, что ее часы, кроме всего прочего, умеют светиться. Кристина нажала на кнопку подсветки и обрадовалась, когда циферблат озарился слабым сиянием. Странно, но возможность видеть, что время еще 11:45, успокоила ее. Хоть это она контролирует, уже неплохо.

Она молилась, чтобы кто-нибудь увидел машину Малиновски или его самого и заподозрил неладное. Кто-нибудь наверняка его заметит, не невидимка же он. А еще она оставила сообщение на мобильнике Джо. Джо наверняка приедет за ней.

Под куполом пещеры снова раздался металлический лязг. Кристина вскинула голову. Малиновски спускался вниз, быстро перебирая руками по веревке. Кристина погасила подсветку.

Яркий свет его налобного фонаря вырывал из темноты камни и сталагмиты, которые прикрывали ее от убийцы. Почему он вернулся? Может быть, потому, что ее уже ищут? Он испугался – значит, может совершить ошибку, которая даст ей возможность бежать. Это было уже кое-что. Это была надежда.

Она услышала, как Малиновски спрыгнул на пол пещеры.

В десяти футах слева от Кристины струя движущейся воды вспыхнула аквамарином и снова погасла – это Малиновски поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, искал