Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

Наконец незнакомец вывернулся, попытался улизнуть, дернув к проходу в другой зал. Эмиль преследовал его. Оба дважды пробежали по стенам, используя их для толчка, чтобы сильнее ударить или дальше отпрыгнуть. Чудом они не попортили картины, – один из портретов висел на честном слове, другой раскачивался.

Охрана, ничем не вооруженная, в ожидании полиции сгрудилась в дверях. Они могли лишь помогать людям покинуть место происшествия, пока Эмиль и таинственный незнакомец в черном наскакивали друг на друга, колотя ногами и руками и бегая по стенам, точно в «Матрице».

Наконец Эмиль одолел его. Все вздохнули. Он толкнул незнакомца в спину, заставил потерять равновесие, поймал едва не на лету и, обвив шею рукой, стиснул сгибом локтя горло. Прижал к себе спиной, но вместо того, чтобы обезвредить, двинуть по зубам, уху или как-то еще отключить, он опять стал говорить с ним. Убийца замер в его руках, слушая, но дождался, когда Эмиль ослабит руку, и ответил резким ударом локтя в живот. Оба расплелись и, встав друг против друга в боевые стойки, пружинили, слегка покачиваясь, на полусогнутых ногах с поднятыми у лица ладонями.

Длинноволосый айтишник стал напевать мелодию из «Мортал Комбат».

– Фаталити! – отозвался другой с довольной улыбкой во все лицо.

Хавьер гаркнул, чтобы те заткнулись.

И тут произошло невероятное.

Убийца сделал просто фантастический прыжок метра на полтора вверх и вперед, фальшь-удар правой ногой, а потом выбросил левую и подбил Эмиля под подбородок. Тот взмахнул руками и, отлетев назад, тяжело рухнул на спину.

Вера не выдержала и, зажав рот ладонью, застонала. Она так больно прикусила язык, что на глаза навернулись слезы, а во рту разлился солоноватый привкус крови. Убийца подхватил нож с пола и набросился на толпу, – люди отхлынули волной. Но убивать никого не стал, просто исчез в дверях. Все увидели на другом экране промелькнувший у входа в туалет черный силуэт. Открылась и закрылась дверь с табличкой «WC».

Хавьер заорал в рацию, видимо, сообщая, куда побежал преступник.

Тотчас на экранах стали появляться полиция и спецназ в шлемах, с автоматами наизготовку. Вера, мельком глянув на них, приковала взгляд к экрану зала Веласкеса. Эмиль уже пришел в себя и повернулся со спины на бок, оттолкнулся от пола и тяжело поднялся на колени. После ранения и двух недель реанимации он потерял форму.

Пока он вставал, зал наводнили полицейские. Он поднял руки, стоя на коленях, один из спецназовцев приставил к его спине дуло винтовки, другой заломил руки за спину, но какие-то парни в штатском, выглядящие неряшливо, но внушительно, велели его отпустить. Эмиль встал на ноги, указал на дверной проем, ведущий из зала Веласкеса в коридор и к дверям туалета. Раньше туда метнулась пара охранников. Остальные побежали следом, и… айтишники издали дружный негодующий возглас.

На этом фаталити-шоу для тех, кто болел в комнате управления видеонаблюдением, закончилось – в помещениях туалетов камер не ставят.

Глава 6

Койанискаци

В шикарном, едва не королевском, кабинете шефа уголовной полиции Парижа, располагавшемся в здании Префектуры на набережной Орфевр, стало тихо. Дядя – дивизионный комиссар Кристоф Герши – и его племянник наконец перестали орать друг на друга. Вера выдохнула. Она сидела поодаль, на диване, обтянутом светло-коричневой кожей, уткнувшись коленями в квадратный столик с тонкой резьбой, и делала вид, что рассматривает зеленые бархатные шторы, панели светлого дуба, хрустальную люстру, сияющую, как тысячу солнц, и овальный портрет военного министра. За витражами с цветными стеклами стояла глубокая ночь, почти утро, четвертый час.

Едва Эмиль и Вера приземлились в аэропорту Орли, их тотчас встретила делегация в штатском из BRI и препроводила в Префектуру полиции.

– Еще раз объясни мне все. Я должен быть в курсе каждой детали! – приглушенно попросил Кристоф.

Это был мужчина лет сорока пяти, чуть смахивающий на Бельмондо, с зачесанными набок светлыми с проседью волосами, серьезным лицом и нахмуренными бровями. Одет просто: в джинсы и льняную голубую рубашку с закатанными рукавами, из-под воротника выглядывал шрам от застарелого ножевого ранения. С виду и не скажешь, что начальник полиции, – рядовой детектив.

Он перестал мерить шагами ковер и прошел за стол, ярко контрастирующий с простотой его владельца и не уступающий красотой антикварному столу Юбера, тоже не то эпохи короля-солнце, не то относящийся к веку Регентства. Эмиль сидел на стуле сбоку, он опустил локти на расставленные колени и понурился, как школьник.

– Юбера взломали, – начал он. – Я вычислил IP и МАС-адреса. Вредоносное ПО запустили из кафе на набережной Монтебелло. Позже пытались оттуда же проникнуть в мой комп. Я перехватил сигнал и влез в устройство этого гада, используя тот же шлюз, запустил ему в мессенджер бот с червем и стал следить.

Вера украдкой посмотрела на лгуна. Неужели Кристоф не видит, что Эмиль твердит заученные слова, при этом смотрит в пол и совершенно не жестикулирует? Вера была озадачена. Казалось, Эмиль нарочно делал все, чтобы ему не поверили. Где его экспрессия? Устал или опять что-то задумал?

– Когда объект направился в аэропорт, я двинулся следом. Вызвал Веру. Она привезла мне ноут и док-станцию для жестких дисков.

– Как ты собирался вынуть жесткий диск из его ноутбука?

– На досмотре. Как только он прошел регистрацию, договорился, чтобы его задержали. Но потом передумал. Я мог бы его спугнуть. Решил пасти дальше. Из Барахаса он выехал сразу в Прадо. Дальше ты знаешь.

– Ты знал, какой у него компьютер, и заранее нашел точно такой же винчестер?

– Да, ноут у него старый, у меня был такой раньше, я собирался клонировать его диск.

– Эмиль, ты имел при себе шприц со снотворным, почему им не воспользовался?

– Я про него забыл! – опять вспылил Эмиль, стукнув по столу ладонью. – Я живой человек, мог и забыть.

Вера выдохнула: хоть какие-то движения руками. Совершенно не старается. Сам учил смотреть в глаза, когда лжешь, говорить сбивчиво и разными словами, больше жестов-иллюстраторов. Человек, который сообщает заранее подготовленную легенду, обычно выдает ее заученными словами, как стихотворение, зажат и не может двигаться свободно. Тот, кто пересказывает действительно пережитые события, делает это всегда по-разному и помогает себе руками. Когда мы переживаем что-то заново, то припоминаем новые детали, на что-то смотрим иначе, соединяем в иную последовательность и по-другому интерпретируем. Пережитые события всегда вызывают эмоции, но их оттенки меняются при воспоминаниях.

– О чем ты с ним говорил? Испанцы утверждают,