Яд желаний - Наталья Костина

— Ах ты, разбойник! — прикрикнула на него хозяйка, и он на мгновение притих, а потом снова возобновил свои игры. — Такой непоседа… Я сначала хотела его тоже Тосиком назвать, но потом как-то передумала. Решила Семеном. Сема, Семочка… По-моему, хорошее имя.

Услышав кличку, Семен тявкнул и вопросительно посмотрел хозяйке в глаза.

— Знает уже! — удивилась Катя.

— На редкость смышленый. Нужно ему игрушек купить. Я же все Тосиковы вещички выбросила, чтобы зараза, не дай бог, к нему не прицепилась. И чистоплотный какой! — похвалила питомца женщина. — Мы с ним пока на улицу не ходим, я его на газетку приучила. Вот прививки сделаем, ошейник, поводок купим — тогда и гулять пойдем. Правда, Семочка? — Правый, главный, карман ее одежды уже не пустовал — туда насыпан был специальный сухой корм, который можно было давать щенку. И так же, как карман, полны были радостью ее душа и сердце…

Кате нужно было переходить к тому щекотливому делу, по которому она пришла, но она все не могла решиться. С чего начать? Однако хозяйка сама спросила ее об этом:

— Так по какому поводу вы ко мне, Катенька?

— Мне очень неприятно вам такое говорить, Катерина Михайловна, но, боюсь, ваш Тосик умер не своей смертью.

— Как?! — Хозяйка, хлопотавшая с чайником у плиты, буквально рухнула на стул.

— Его отравили.

— Не может быть… Я всегда слежу… Когда у нас в подвале крыс травят, я всегда загодя узнаю, мне дворничиха говорит. Я тогда его гулять в парк вожу… водила… Господи!..

— Мне очень жаль, но, я думаю, вы в этом не виноваты.

— А кто же виноват?! — Слезы заструились по немолодому морщинистому лицу. И впервые в жизни эта женщина перепутала карманы — вместо того чтобы достать из привычного места носовой платок, ее рука бесцельно шарила, натыкаясь на очки, пульт от телевизора, ключи, квитанции, валидол… Она машинально достала таблетку и сунула под язык. Маленький кудлатый комок у Кати на руках, видя горе хозяйки, отчаянно завертелся, заскулил и, нетерпеливо перебирая крохотными лапками, почти сполз с колен, готовясь перепрыгнуть к тому человеку, которого он будет боготворить и которому будет предан до самого конца своей жизни…

Катя пересадила щенка туда, куда он так стремился, и руки женщины немедленно погрузились в густую шелковистую шерстку.

— Ничего, Семочка… будем жить… ничего, — приговаривала она, как будто это щенок был расстроен и утешить требовалось именно его.

Катя не могла сказать пока больше, чем уже сказала. И еще — как ни жаль ей было свою тезку, нужно было переходить к самому неприятному:

— Катерина Михайловна, придется, наверное, отправить тело вашего Тосика на экспертизу. — Она вздохнула. — Вы его где-нибудь в парке похоронили?

— Нет, — гордо выпрямившись, сказала хозяйка, и глаза ее заблестели. — На собачьем кладбище. Как человека. Да он лучше человека был! Оградку уже поставили, и памятник заказала. А вы что… выкапывать его будете?

— Придется…

— А без этого нельзя обойтись?

— Боюсь, что нельзя. Вот координаты следователя по делу Оксаны Кулиш — ну, той певицы, которая умерла.

— Слыхала, — кивнула хозяйка. — Анечка такая расстроенная как-то из подъезда вышла, вся в черном, я к ней, думала, из родни кто, а она говорит: «Вот, на похороны иду. У нас в театре похороны».

— Так вы подойдите к следователю, Сорокина ее фамилия, она вам все объяснит. Если ваш Тосик на кладбище похоронен, нужно будет ваше письменное согласие и присутствие.

— А при чем тут Оксана Кулиш?.. — вдруг растерялась хозяйка, соотнеся следователя и «дело Оксаны Кулиш». — Ведь это та певица, на похороны которой Анечка ходила? Та, что в театре умерла, да? Ее что, тоже?..

Катя промолчала. Щенок, которого владелица спустила на пол, обладал не только завидной энергией, но также исключительным даром улавливать человеческие эмоции: утешив одну из присутствующих, он тут же соскочил на пол, поцарапался коготками по джинсам, потом подпрыгнул, и Кате ничего не оставалось, как взять его на руки. Он немедленно завертелся, заглядывая ей в глаза и пытаясь добраться выше и лизнуть ее в лицо.

— Вы только подумайте, Катя, ведь он нас утешает! — всплеснула руками пожилая женщина. — Кроха такая… отзывчивая…

— Катерина Михайловна, вы не вспомните, кто именно дал вашему Тосику пирожное — соседка ваша, Анна Белько, или же Лариса Столярова?

— Столярова ему дала… с рук. Он на нее кидался… как чувствовал. Господи, зачем?! — Хозяйка снова заплакала.

Щенок совсем растерялся. Поскуливая, он хотел спрыгнуть с Катиных колен, но, по-видимому, ему показалось высоко, и он неловко стал соскальзывать задом, поэтому Катя спустила его на пол. Он подбежал к хозяйке, и та прижала его к себе, пряча заплаканное лицо в густую шерсть.

— Такой же был… ласковый… игривый… не трогал никого!

Собака… Человек… Собака выражала присущие людям эмоции: сострадание, любовь, ласку, преданность, желание утешить и разделить горе. Человек, убивший собаку ради эксперимента, опыта не ради науки, не ради того, чтобы спасать другие человеческие жизни, а только лишь затем, чтобы забрать еще одну, — кто же из них в таком случае должен называться животным?

— Души у нее нет! — твердо сказала хозяйка дома, прижимая щенка к груди и не догадываясь, что повторяет то же, что сказал сегодня ее собеседнице другой человек. — Вот так… ни за что, ни про что… погубить живое!

— Извините, Катерина Михайловна. Работа у меня такая, — сказала Катя, пряча глаза, потому что задала еще не все вопросы, которые хотела. — А откуда Столярова достала это самое пирожное, вы не видели?

Хозяйка задумалась.

— Она вроде бы с сумкой была. Из сумки, наверное…

— Так вы видели, как она его доставала? — гнула свое Катя. — Пожалуйста, вспомните. Это очень важно.

— Нет, пожалуй, не видела. — Женщина с сомнением покачала головой. — Врать не стану — не видела. Я как раз дверь закрывала и никак ключом не могла попасть, потому что Тосик из рук рвался. Так я поводок прицепила на крючок возле двери — ну, такой, чтобы сумки вешать, я его специально там привинтила. Вы думаете, она его достала, положила в него яд и дала собаке? Или она его прямо с ядом принесла с собой? О! — вскричала хозяйка, потрясенная страшной догадкой. — Я знаю! Она принесла яд, чтобы отравить Анечку! Ведь ее муж ушел к ней! А эта Кулиш… она ведь тоже была его любовницей, правда ведь? И она отравила сначала одну его любовницу, а потом явилась и к другой! А Аня, наверное, есть это пирожное не захотела, и она скормила его моему Тосику! Господи, это значит, что Анечка в такой опасности! Ведь ее тоже в любой момент могут отравить!

— Знаете что, Катерина Михайловна, — Катя решительно встала, — давайте поедем к следователю прямо сейчас.

* * *

— Ларочка, вы не представляете даже, какое доброе и благородное дело вы сделали. Это действительно поступок. И не просто поступок, а поступок с большой буквы! Я так уважаю вас и понимаю ваши чувства…