Последний клиент - Константин Измайлов

— Это все?

— Больше ничего существенного. Если возникнут какие-то вопросы, я с вами всенепременно свяжусь, сэр Ротчайльд.

— Всенепременно? Что это еще за словечко, Уокер?

— Я его сегодня услышал от моего помощника, мистера Кемпбелла, сэр…

— От Алана? Как он вам? Не досаждает чрезмерной исполнительностью?

— Нет, сэр. Пока я вполне удовлетворен его работой.

— Хорошо. С «Аргайл» сейчас ведет переговоры Ники. А вы знаете его неуступчивость — весь в отца. Так что скорых результатов не ждите…

Уокер прекрасно знал Ники — яблоко от яблони… Старик Оппенхаймер, цепкий и жадный делец, отошел наконец от дел, предоставив пост председателя директората Томсону. В тот момент Уокеру показалось, что вся структура правления картеля обновится, но Ники — копия своего ненасытного папаши, с такой же шевелюрой, с такой же сивой бороденкой, — Ники, приняв пост заместителя Томсона, сразу дал всем понять, кто в этом доме хозяин. Ему тем более легко было это сделать, поскольку он постоянно ощущал за своей спиной поддержку многочисленных отпрысков Оппенхаймеров, плодившихся со скоростью крыс и имевших в совете более двадцати пяти процентов голосов… Что поделаешь — деньги! Уокер вздохнул, поправил сбившийся на сторону узел галстука, отметив про себя, что, несмотря на врожденную сухопарость, растущий год от года животик дает о себе знать.

Пока Уокер скорбел о безвозвратно утраченной юношеской талии, Алан Кемпбелл, нервно барабаня колпачком ручки о крышку стола, пытался раз и навсегда решить для себя, каким генеральным направлением следует двигаться к решению обозначенной задачи. Как говорят, «чтоб, работая водопроводчиком, не замочиться…». Решение простое и потому радикальное давно уж зрело в его голове. Дело оставалось за малым — решиться. Тем более что исполнитель данного плана давно был определен. Их всегда в избытке там, где попахивает легкими, но приличными деньгами. Но кое-что можно было и сэкономить. Какие-то крохи. Скажем, тысяч пятнадцать фунтов. А для этого все же не стоило торопиться и решать с кондачка. Алан откинул крышку бювара. На верхнем листе, зажатом в латунном клапане, его рукой был набросан короткий, как приговор военно-полевого суда, список имен. Всего восемь фамилий. Алан на секунду задумался, вписал еще пару, а напротив нескольких, открывающих скобок, поставил три небольших, похожих на знак умножения, креста. Оценив проделанную работу, Кемпбелл потянулся было к телефону, но, вовремя одумавшись, поднялся из-за стола, накинул плащ и покинул здание офиса.

Выйдя на Тверскую, Алан был далек от мысли, что кто-то может сейчас вести за ним наблюдение, и тем не менее прошел вверх по улице, свернул направо, к редакции «Московских новостей», забежал под эстакаду кинотеатра и остановился у таксофона. Надо было позвонить по двум телефонным номерам. Первый принадлежал адвокату Марковой, человеку с лицом школьного парии, абсолютно не воспринимающему понятий «честность» и «совесть». Именно за эти выдающиеся качества он был избран из многих и многих подобных…

После первого же гудка Кемпбеллу ответили. Алан задал своему собеседнику несколько вопросов и осведомился о сумме гонорара, необходимой для полной реабилитации подозреваемой. Ничего неожиданного он не услышал. Просто поделил объявленную сумму на два и сообщил, при каких обстоятельствах лицо, говорящее с ним, могло бы получить деньги. Нажав на рычаг, он набрал второй номер — на этот раз абонент ответил не сразу. Когда же на противоположном конце провода соизволили подойти к аппарату, телефонная трубка в руках Алана затрепетала, с трудом воспроизводя терзающий собеседника кашель. Переждав приступ, Кемпбелл коротко сообщил:

— Белорусский вокзал, левое крыло, платный туалет. Через пятнадцать минут.

Ровно через четверть часа Алан и вытребованный им человек встретились в оговоренном месте. Помощник менеджера достал из портмоне небольшой обрывок бумаги, на котором были воспроизведены те же имена, что и на листе в бюваре, оставшемся в ящике его служебного стола. Но теперь они были выписаны русским шрифтом и напротив каждой из них стоял знак вопроса. Человек с истерзанными кашлем легкими отчеркнул желтым твердым ногтем одно из них:

— С этим уже все решено. С вас десять…

— Я не готов сейчас уплатить подобную сумму! — с трудом сдерживая негодование, горячо прошептал Кемпбелл.

— Завтра вам придется уплатить двадцать, — не повышая голоса, прохрипел старик.

— Пусть будет десять и сейчас, — согласился Алан и, повернувшись спиной к едва сдерживающему ехидную усмешку старику, судорожно выдернул из пачки купюр требуемые деньги. — Вот, возьмите…

Дверь за их спиной скрипнула — Алан опасливо оглянулся и увидел направляющегося к нему здоровенного бугая с лоснящейся рожей, в полосатой паре мелитопольского покроя:

— Ну что, пидоры? Уж сговорились? — Рот воинствующего гетеросексуала расползся в многообещающей улыбке — мужик расстегнул молнию на гульфике и предложил присутствующим: — Ну, обсосы, может, и меня, того… обслужите? Тем более что имеется в наличии сезонный абонемент на подобные спортивные мероприятия…

Все произошло быстро и тихо: бугай схватился лапами за раздробленный кадык и, негромко похрюкивая, свалился в ноги Алану.

— Уходим! — На этот раз предложение последовало уже от старика. Как и прежде, без напряжения и суеты. — Сначала я. — И, сделав вид, что не замечает протянутой Аланом руки, он выскользнул из сортира. Кемпбелл же слегка запаниковал — валяющийся на полу детина несколько раз конвульсивно дернул ногами и, перестав хрипеть, замер… Алан, стоя над его бездыханным телом, вслух отсчитывал неторопливо текущие секунды:

— Двадцать восемь, двадцать девять…

Это невероятно! Одним невидимым движением едва живой старик свалил такого громилу! Алан покачал головой, все еще не веря в происшедшее, и интуитивно обернулся к неслышно замершим немногочисленным посетителям, скопившимся у дверного проема. Пришедшие облегчиться отпрянули от его взгляда, как от удара кнута, и бросились к свободным кабинкам, а Кемпбелл метнулся к выходу, тенью промчался мимо билетера и нырнул в толпу. Только теперь ему стало несколько легче.