Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов

— Известный сыщик Грай в наших краях. Чему обязаны? Купили землю или выслеживаете кого и маскируетесь под садовода? — и носком ботинка слегка задел край тазика с синеглазкой.

— Укрепляем продовольственные тылы, — отвечал Грай. — Вот наш эконом, старый рыбак, капитан Бондарь. — Тот поставил на землю ведро с навозом, сверху бросил измазанные удобрениями рукавицы и одной головой изобразил королевский поклон.

— Капитан потребовал создания собственных продовольственных запасов. Надеюсь, это вполне законно и не затрагивает интересов милиции славного города Кировска.

— Все нормально, Грай, я рад вас видеть. Только не верю ни одному вашему слову. Стервятник обычно прилетает, когда чует добычу, а если вы тут, значит, кого-то убили или убьют, — Шестиглазов изобразил пронзительный взгляд и уставился прямо в лицо моему шефу.

Но тот и не подумал сердиться, а с приятной улыбкой ответил:

— Французский писатель-моралист Жак Лабрюйер как-то заметил: «Выдающиеся посты важных людей делают еще более важными, а мелких людей еще более мелкими», — и вновь взялся за лопату.

Пока Шестиглазов думает, обидеться ему или нет, из машины вылез сержант Антон Григорьев, стороживший меня в больнице города Кировска, от него я бежал из окна четвертого этажа по бельевому шнуру и чудом остался жив.

— Выучился стрелять? — вежливо поинтересовался я.

— Если еще раз попытаешься испытать судьбу, знай — я окончил школу милицейских снайперов, так что из моих рук сможешь получить путевку прямо в небесный приют для частных сыщиков.

Злости в его словах не было. Антон протянул мне руку, и пожатие у нас получилось почти дружеское.

— Если тебя лишили премии из-за моего побега, прости, другого выхода тогда не нашлось.

— Ладно, забыли…

Шесгиглазов так и не решит, обижаться ли ему на французского моралиста, и вежливо объяснил:

— Мы завернули по пути, поздороваться. Все помнят «Дело о бройлерах, которые улетели на север», вы его расследовали в прошлом году на Синявинской птицефабрике. Дельце оказалось шумное, и вы сильно прославились в наших краях.

Грай показался мне несколько смущенным, но заметно было — доволен.

— Надеюсь, теперь на фабрике порядок?

— Полный порядок, на фабрике, еще теплится, — грустно вздохнул Шестиглазов. Он не отличался тактичностью и, прощаясь, погладил черенок моей лопаты:

— Не сожгите свой могучий интеллект на посадке картошки, Виктор, — и сам рассмеялся собственной явно неудачной шутке.

Бондарь вступился за меня и сделал гостю замечание:

— На принадлежащей мне территории прошу воздержаться от грубостей и неловких шуток. А лучше бы вы ловили бандитов, а не зубоскалили, а то они ходят по участкам, людей пугают.

Шестиглазов резко повернулся к Граю:

— Я так и знал, что-то здесь произошло, иначе бы вы не копались здесь целой бригадой. Старик проговорился, но уж больше вы ни слова не скажете. Ладно, позже, все едино, узнаем, — и инспектор нагловато ухмыльнулся, отвечая смущенному Бондарю: — Боремся с бандитами, но еще не всех переловили. Многовато их стало теперь, почти все государство захватили, работать не дают, за горло держат. Но вам теперь станет легче — я еду к председателю садоводческого товарищества Попову. Мы договариваемся о том, что наши ребята из Кировского отделения милиции в свое личное время за дополнительную оплату начнут патрулировать в Садах. А то уж тут начинают воровать грузовиками — приезжают на «КамАЗе» и очищают сразу два-три дома. А на «Штанах» бомжи продают старье — кровати с никелированными спинками, лопаты, ложки и прочую мелочь. Явно ворованное. А вы тут долго пробудете?

Грай спросил у Бондаря:

— У нас на сколько дней затянутся весенние каникулы?

— Думаю, за неделю управимся.

Инспектор уехал, а Бондарь немного поворчал:

— Вот, черт, с ритма сбил, так ходко дело шло. А ну, сыщики-орлы, взялись дружно, через час сытный обед. Дам вареной картошки с тушенкой. «Великую китайскую стену» открою — любимую пищу философа и мудреца Конфуция. Имея землю и крепкие руки, стыдно быть голодными, господа сыскари.

То ли солнце напекло мне затылок, то ли Шестиглазов напомнил о прежних, не очень радостных событиях — в общем, энтузиазм у меня иссяк. Бондарь тотчас это заметил.

— Я никогда не вмешиваюсь в ваши дела, господа детективы, но, если я правильно понимаю ситуацию, визит инспектора носил дружеский характер. Убийства нет. Клиента нет. На гонорар рассчитывать не приходится. Поэтому позволю себе напомнить — весенний день год кормит. Вы сюда приехали на несколько дней, и попрошу работать в полную силу.

— Черный капиталист в капитане просыпается, — усмехнулся Грай, старательно выравнивая канавку для картошки.

Я старался взнуздать самого себя.

— Без капитана нам в этой постперестроечной России не выжить, ноги протянем. А ну, крестьянский сын, покажи, как на Твери работать умеют!

Бондарь высыпал перепревший за зиму навоз в канавку, ловко втыкал в него картофелины, слегка придавливал пальцами и рассуждал сам с собой:

— Какое здесь, в Садах, может быть уголовное дело? Рассаду огурцов или капусты уташат, разве что, из парника. Это копеечное дело.

— Вспомните историю, капитан, — заметил Бондарь, — В свое время Мичуринн заплатил американским садоводам миллион долларов за одно семечко яблони.

— Таких ценных сортов здесь нет, — замахал руками Бондарь. — А вот только что посаженную яблоньку или куст смородины могут стащить. Даже могут ночью обобрать только что посаженную картошку.

Мы договорились нажать, работать без перекура, форсировать посадку картошки и накрыть землю пленкой, чтобы как можно раньше получить сбои овощи.

Но вот тут у ворот с визгом затормозил уже знакомый нам милицейский «уазик». Сержант Григорьев выскочил из машины, подбежал к Граю и торопливо сказал:

— Меня послал за вами инспектор Шестиглазов.

— Что-нибудь случилось?

— Исчез председатель правления садоводства Попов.

— Что значит исчез? Ушел куда-нибудь?

— Похоже — убийство. В саду Попова найден плотницкий топорик. На обушке частички кожи с головы и несколько седых волос.

— Кто у него дома?

— Сын.

— И что он говорит?

— Ничего вразумительного. Растерян. Якобы вечером крепко перебрал и ничего не помнит. А пьян, он, кстати, каждый вечер.

Лицо Грая напряглось, глаза сузились — он включил свою вычислительную машину.

— Инспектор срочно просит вас приехать, — напомнил сержант.

— В чем нужна помощь?

Сержант развел руками:

— Мы нс можем понять, с чем столкнулись. Я не должен был вам этого говорить, но, боюсь, не узнав правды, вы не поедете.

Сержант изобразил на лице нетерпение. Мы с Бондарем ждали, какое решение примет Грай.

— Интересно, — произнес шеф задумчиво. — Человек исчез из собственного сада. Такого дела у меня еще не было… — И словно очнулся: — Виктор, поехали.

— Может, переоденетесь? — покосился на латаный