Семь минут - Ирвин Уоллес

— Я верю вам, мистер Барретт, — изумленно пробормотал Адамс. — Но… но, черт побери, тогда кто же пришел и забрал ваши письма утром?

— Это я и хочу от вас услышать. Кто это был?

— Я… я не имею ни малейшего представления. Я знаю об этом столько же, сколько и вы. Мы ждали мистера Барретта, который должен был прийти за письмами Джадвея. Пришел человек, назвался мистером Барреттом, попросил письма Джадвея, заплатил, забрал их и ушел. Не было никаких причин думать, что это самозванец.

— Как он выглядел? — спросил Барретт. — Он был похож на меня?

— Милдред, — позвал Олин Адамс, — вы видели покупателя…

Девушка вошла в кабинет.

— Нет, совсем не похож на вас, — сообщила она. — Он был намного выше, очень вежливый и представительный. Я не очень присматривалась. К нам заходит столько случайных покупателей… На нем был коричневый… вроде габардиновый костюм, насколько я помню. Он вошел, сказал что-то типа: «Я полагаю, у вас для меня есть письма Дж Дж Джадвея. Я хотел бы забрать их прямо сейчас. Я мистер Барретт». Письма лежали в коробочке. Он даже не стал смотреть их. Сказал, что спешит, заплатил, взял коробочку и торопливо вышел. Я не уверена, но мне кажется, что его ждала машина. Не такси, а частная машина. Откуда мне было знать, что он не мистер Барретт?

— Никто вас, конечно, не винит, — успокоил ее Барретт.

Олин Адамс отпустил девушку и пожаловался:

— Такое со мной происходит впервые.

— Как он расплачивался, мистер Адамс? Не чеком?

— Нет, наличными. Когда я вернулся с завтрака, Милдред показала мне восемьсот долларов в кассе.

Барретт мрачно кивнул:

— Меня это не удивляет. Все, кто знал о моем вчерашнем звонке вам, конечно, догадались бы, что я заплачу наличными. К тому же ему никак не удалось бы подделать мою подпись на чеке.

— Жаль, что я ничем не могу вам помочь, мистер Барретт, — сказал Адамс и пожал плечами. — Боюсь, теперь уже ничего не сделать. Я только могу обещать, сэр, что, если ко мне попадут бумаги Джадвея, я буду знать, кому их предложить.

— Больше никаких бумаг Джадвея не будет, мистер Адамс.

— Я понимаю ваши чувства, мистер Барретт. Мне знакомы переживания коллекционера, но я бы посоветовал, если позволите, не принимать потерю так близко к сердцу. Я не сужу о вкусах своих покупателей, но в данном случае позвольте мне заметить, что в литературном плане фигура Джадвея остается весьма сомнительной, и вполне возможно, что он — всего лишь писатель, который создал одну любопытную книгу и пожал плоды преходящей популярности. Вы могли бы потратить те же восемьсот долларов с большей пользой на… ну, если вас интересуют американские писатели тридцатых годов, я бы порекомендовал документы Фолкнера, Хемингуэя, можно Фицджеральда. Думаю, как коллекционер, вы найдете.

— Мистер Адамс, я не коллекционер и не собираю бумаги Джадвея. Я хочу только обелить его имя. Я адвокат и представляю интересы «Сэнфорд-хаус» и Бена Фремонта…

Рот Олина Адамса вновь раскрылся.

— Господи!.. — только и сказал он.

— Вот именно! Так что для меня это огромная потеря. Мы почти ничего не знаем о Джадвее, и эти письма могли бы… — Майк Барретт замолчал и добавил после паузы: — Мистер Адамс, вчера я спросил у вас, что в этих письмах. Вы не знали, потому что у вас не было времени прочитать их. Сегодня утром…

Торговец автографами печально покачал головой:

— Извините, но я не читал их. Я открыл магазин и достал пакет на тот случай, если вы зайдете в мое отсутствие.

— Но вы уверены в подлинности писем, несмотря на то что ни разу не видели образца почерка Джадвея?

— Я видел его почерк, мистер Барретт. Перед тем как я получил письма от мистера Квондта, у меня были фотокопии нескольких страниц верстки первого издания «Семи минут», которые Джадвей собственноручно подписал в Париже. Несколько незначительных замечаний и подписи, но они помогли мне сравнить почерки. Да, те письма были написаны рукой Джадвея. — Лицо Адамса погрустнело. — Очень жаль, что так произошло. Я весьма сочувствую вам, но, к сожалению, ничем не могу помочь. И примите мои извинения за то, что я не узнал ваше имя ни вчера, ни сегодня.

— Слишком много людей, похоже, знают меня… И в курсе моих планов. — Барретт криво усмехнулся. — И кто-то делает все возможное, чтобы помешать защите. Как они проделали этот фокус с письмами — полная загадка для меня.

— Вы уверены, что ни с кем не разговаривали о письмах?

— За исключением Квондта, который и направил меня к вам, никто об этом не знает, насколько я помню. — Тут Барретта осенило. Сейчас, когда первое потрясение прошло, его мозг заработал как обычно. Все мысли вновь были направлены на главную цель. — А вы, мистер Адамс? Вы говорили с кем-нибудь, кроме меня, о письмах Джадвея?

— Да, конечно. Мы ведем записи о постоянных покупателях и знаем их вкусы и интересы. Когда я приобрел письма Джадвея — не забывайте, что это было десять или одиннадцать дней назад. — Милдред просмотрела наши списки. В них имеется один джентльмен, в некотором роде поэт, который время от времени заглядывает к нам поболтать, но главным образом пытается продать кое-что из своих рукописей. Они не имеют никакой ценности, потому что его никто не знает. Но Милдред напомнила мне, что однажды, вспоминая молодость, этот джентльмен заговорил о том, как жил в Париже, где познакомился с Дж Дж Джадвеем. Это произвело на меня впечатление, потому что в то время имя Джадвея было практически никому не известно, кроме коллекционеров эротики. Когда это было, Милдред?

— Больше года назад, — ответила девушка, входя в кабинет. — Может, года два. Я только пришла сюда работать.

— Верно, — кивнул Олин Адамс. — Во всяком случае, когда я купил письма Джадвея и его имя стало известно, Милдред вспомнила того поэта, который был с ним знаком. Кто знает, может, его заинтересовали бы письма Джадвея. Я написал ему и получил в ответ открытку с четырьмя словами: «Не могу себе позволить». Потом… О господи, чуть не забыл, вчера, после вашего звонка, мистер Барретт, позвонил этот самый джентльмен. Я уже закрывал дверь, но все же подошел к телефону. Он сказал, что заработал несколько долларов и хотел бы купить письма Джадвея для какой-то университетской коллекции. Я извинился, сказал, что он опоздал на несколько минут, и объяснил, что только что продал письма другому коллекционеру Джадвея, мистеру Барретту из Лос-Анджелеса, который завтра прилетает за ними. Поэт расстроился, но заставил меня пообещать, что, если вы не зайдете или передумаете, я сообщу ему.

— Как его зовут? — поинтересовался Барретт, доставая карандаш и блокнот.

— Сейчас… ирландец… да, мистер Шон О'Фланаган.

Барретт записал имя и фамилию.

— Номер телефона?

— У него нет телефона.

— Тогда адрес. Я хотел бы поговорить с ним.

— Адреса тоже нет. Я всегда писал ему на почтамт Куинса, до востребования. Если он вам нужен, оставьте там для него записку.