Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов

одеваться, все равно пойду, – твердо ответил я. На самом деле другого выбора у меня не было, Сашу в лапах Борьки я оставить не могу. Сейчас мне казалось, что главное – это чтобы Борька оказался рядом. Чтобы только можно было дотянуться до него, потом меня уже не оторвут, пока я не перегрызу ему горло.

Через двадцать минут я стоял у калитки дома Росомахи. Конечно, я не был абсолютно спокоен, но, к своему удивлению, я и не психовал. Нечто противоестественное было в том, что и страх за себя – нормальное чувство в этом случае, все-таки я шел почти на верную гибель – куда-то исчез. Зато я очень боялся за Сашу, я страшился увидеть сейчас ее глаза. Ведь это я виноват в том, что сейчас с ней происходит. Не повстречайся я на ее пути, она бы не переживала сейчас все эти мерзости. А я, сволочь, даже не позвонил ей за последние дни.

Я протянул руку к звонку, но позвонить не успел, тяжелая, из толстых лиственных плах, калитка стала открываться. Едва она приоткрылась, оттуда появилась рука и рывком втянула меня внутрь. Калитка сразу захлопнулась. Ни хрена себе! Хотя мужик, проделавший со мной эту операцию, не казался огромным, лишь чуть выше меня и чуть массивнее – но сила в его руках чувствовалась недюжинная. Немногие вот так, одной рукой смогут сдернуть меня с места. Все-таки сто килограммов живого веса, и при этом никакого жира, только мышцы. Весь жир давно сгорел в путешествиях по тайге.

Я зло отбросил руку встречавшего и пробурчал:

– Тронешь еще раз, я тебя убью…

Мужик лишь усмехнулся в ответ, но ничего не сказал. Однако глаза его при этом совсем не улыбались – внимательный твердый взгляд уверенного в себе человека. Одет встречавший был просто – футболка-поло, джинсы и кроссовки. Сейчас большинство так одевается, в толпе бы он сразу слился с массой. Несмотря на его абсолютно обычный вид, я сразу понял, что это именно тот спец из Москвы, что остался здесь. У меня мелькнула злорадная мысль – что наша земля вряд ли показалась им гостеприимной – трое уже гниют в могилах. Хотя про последнего не знаю, я так и не спросил, что сделали с трупами орочоны Наиканчина.

Мужик так же молча показал рукой на крыльцо дома и пошел следом за мной. Я открыл знакомую дверь и шагнул на веранду. Тут никого не было, хотя на столе у окна стояли налитые кружки, чайник, в большой вазе лежали булочки. Одна, надкусанная, лежала на блюдце. Похоже, они пили здесь чай, когда появился я. Я оглянулся и вопросительно глянул на сопровождавшего, тот кивнул на следующие двери.

Я вошел в дом. В коридоре прямо напротив дверей стоял Борька. Я невольно приостановился, но сзади входил москвич, и мне пришлось шагнуть к брату. Выглядело это так, словно я шагнул к нему, чтобы обняться. Лицо Борьки исказилось от злости, он вскинул руки и заорал:

– Не подходи, мразь! Я тебя ненавижу!

Мне хотелось ответить тем же и высказать ему в лицо все, что я о нем думаю, но я не мог себе этого позволить. Саша была в руках у этой больной твари. Глядя на брата, я искал и не находил внутри себя ни капли братских чувств. А ведь еще пару лет назад я готов был за него порвать любого. Как он этого добился, что я перестал считать его родней? Это ведь началось не вчера, сегодняшние дела стали лишь последней каплей, окончательно поставившей нас по разные стороны баррикады.

Я собрался и тихо сказал:

– Привет, брат. За что ты на меня злишься?

Сзади, за спиной Борьки, раздался плачущий голос тети Тамары.

– Боренька, ну вот, я же говорила, не может Коля творить против тебя пакости. Теперь ты видишь, он не злится на тебя.

– Мама, иди к черту! – взорвался тот. – Эта сука только прикидывается пай-мальчиком, на самом деле он всегда мне завидовал и всегда делал все против меня! Видишь, какой он хитрый, у всех стал любимчиком. Вот сейчас только слово сказал, а ты уже бросилась за него заступаться.

– Не ори на мать, – все-таки не выдержал я. – Тетя Тамара, не слушайте его, у него просто временное помутнение, он очнется.

Эти слова вызвали новый приступ ярости.

– У меня временное помутнение?! Я сошел с ума?! Это ты сумасшедший, если так думаешь.

Я прикусил язык, мне лучше помолчать, не надо его злить еще больше. Тетя Тамара исчезла.

– Веди его сюда!

Борька показал на дверь в зал. Однако мой провожатый не обратил на его слова никакого внимания, словно не услышал. Брат повернулся и заорал:

– Николай, иди сюда! Скомандуй своему обалдую.

Я понял, что спец, стоявший за моей спиной, не подчиняется ему. Все правильно, наемник выполняет приказы только тех, кто платит. Я не стал ждать, когда появится москвич, и сам пошел в зал. Я ожидал увидеть Сашу, однако там тоже никого не было.

Борька и наемник зашли следом, брат сразу прошел к креслу и упал в него. Москвич остался у дверей, он оперся на стену и застыл с равнодушной миной на лице. Казалось, что все, что происходит здесь, его совершенно не касается, но я спинным мозгом чувствовал, что стоит мне дернуться, он среагирует мгновенно.

– Можно мне сесть?

Я старался говорить спокойно, чтобы не раздражать психа, но даже эта просьба сразу вызвала ту же бурную реакцию.

– Тебе, может, еще и постелить? Может, прилечь захочешь?

Я снова замолчал. Похоже, любое мое слово будет работать против меня.

В этот момент в комнате появился мой старый знакомый. Я невольно глянул на его уши, однако он отрастил волосы, и теперь было непонятно, есть ли у него ухо или нет. Николай заметил мой взгляд, понимающе усмехнулся и сказал:

– Нету его, нету. Спасибо твоему братику за такую метку, до смерти не забуду.

Он уселся на второе кресло и, не обращая внимания на Борьку, заговорил со мной.

– Во-первых, здравствуй, Коля. И прости за все, что произошло и происходит. Конечно, знай мы обстановку лучше, мы бы действовали совсем по-другому, но мы поверили твоему братцу, и вот теперь все в дерьме.

– Что ты себе позволяешь?! – вскинулся брат. – Я вас позвал, я вас и выгоню!

Не обратив никакого внимания на грозные слова Борьки, москвич что-то спросил у меня. Однако смысл вопроса ускользнул от меня, Борькино случайное признание, что это он позвал сюда москвичей, вызвало