Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

– Полиция препятствует вам? – с ужасом, будто терял последнюю надежду, спросил он.

Соня с интересом следила за разговором двух молодых людей, сидя на камне. Подняв лицо, она переводила любопытный взгляд с Бриедиса на Гришу, с Гриши на Бриедиса.

– Да. И уж если быть окончательно откровенным, то я лично являлся к Эдгару Кристаповичу и поведал о своих открытиях. На что он чуть не убил меня подносом и обещал засадить за решетку, если я стану копать дальше.

– Какие открытия вы сделали? – почти беззвучно произнес Данилов.

Голоса, отражавшиеся от стен развалин эхом, замерли, слышался только плеск воды где-то далеко, шум в соснах, крики чаек и стрекот сороки, скачущей в аршине от них. Соня задержала дыхание, прижав перчатки к груди, с немым ожиданием смотрела на Арсения. Арсений, опустив к ней глаза, на мгновение растерялся, почувствовал, как вспыхнули скулы, но тотчас же выпрямился и обратил взгляд к Грише.

– Я читал метрическую книгу. Листы с упоминанием вашего рождения и рождения вашей сестры-близнеца Евы, а также листы с упоминанием венчания ваших родителей Марка и Евы Даниловых были вырваны из нее. И заменены на другие. Но чернила оставили следы этих записей, и я их прочел… – Бриедис запнулся, предположив на секунду, что Грише были открыты не все тайны его появления на свет, что он не знает об окончательном грехопадении своих родителей. Но Гриша совершенно не изменился в лице.

– Теперь ваш черед. – Бриедис протянул руку. – Мы должны объединиться и помогать друг другу. Тогда наши шансы против невидимого преступника вырастают.

– Что ж, прекрасно! – Соня хлопнула в ладоши, по-прежнему глядя на молодых людей снизу. – Это очень разумное решение, Арсений Эдгарович. Вы очень ценный сотрудник – как-никак пристав, обучались вести дознание, стрелять умеете и разбираетесь в людских душах. Я готова забыть о взаимных обидах и объявляю о создании сыскного агентства! Агентство «Д. К. Б.»: Данилов – Каплан – Бриедис.

Оба перевели на девушку недоуменные взгляды.

– Соня… – начал Бриедис укоризненно.

– Соня имеет право, – тотчас возразил Данилов. – Если бы не ее находчивость, я был бы уже мертв. Это несправедливо, что вы не даете Софье Николаевне проявить себя. Своему спасению и той счастливой находке… и тому, что я сегодня видел свой отчий дом… хоть его стену, я обязан… Софье Николаевне.

Соня выпрямилась, позабыв об ушибленной спине, демонстративно расправила складки на юбке, заложила выбившуюся прядку волос за беретку.

– Благодарю вас, Григорий Львович. – На губах ее играла самодовольная улыбка. На Бриедиса она не смотрела. Он вспыхнул, став красным, как вишневая наливка. Что ж, к маменьке Каплан он все же будет вынужден потом сходить. Та уж найдет на дочь управу.

– Итак, можно ли по порядку? – выдавил Бриедис, отходя на шаг. Он смотрел в сторону, пытаясь перестать краснеть от злости, крутил в руках трость.

Вместо Данилова опять выступила Соня. Она поведала о том, как провела ночь в его доме, как они спорили, пытаясь вычислить, кто подложил револьвер, как потом случайно нашли старый альбом, фотографии в котором помогли понять печальную историю Марка и Евы. Также она поведала, с молчаливого согласия Данилова, о сегодняшней поездке сюда, о «Коре», которую мисс Тобин вернула, и о странном списке книг, в котором пленница, возможно, зашифровала послание.

Когда барышня Каплан закончила, возникла пауза. Каждый думал о своем, Соня смотрела на Данилова, и Арсению не нравился этот взгляд. Он косился на девушку, одновременно пытаясь увязать события, поведанные ею, с тем, что знал он сам, и победить закипающее внутри негодование, которое с рассказом Сони только увеличилось. Уж столько внимания она оказывала Грише, что это становилось неприличным. Да что и говорить, оно с самого начала было неприличным!

– Вы читали метрическую книгу? В церкви Петра и Павла? – тихо спросил учитель.

– Да, – сам того не желая, резко и с неохотой ответил Арсений.

– И которого же числа… – с придыханием начал Данилов. – Которого числа и какого года я был рожден?

Бриедис с жалостью посмотрел на него.

– Шестого января 1882 года, – выдавил он.

Данилов стиснул зубы, глядя себе под ноги.

– В январе мой день рождения, значит, был уже… Хорошенькое дельце, – и посмотрел на пристава с вымученной улыбкой. – Хорошенькое дельце – прожить почти два десятка лет, празднуя свое рождение летом, в то время как на самом деле оно на Крещение аккурат.

Бриедис, а вместе с ним и Соня избегали смотреть на него, оба смущенно потупились.

– Там должна быть запись о рождении и мисс Тобин, – продолжил Данилов.

– Да, имеется такая, – все еще с трудом отвечая, согласился пристав.

– Как же ее имя?

– Эвелин Тобин, 1886 года рождения, матерью ее является Ева Львовна Данилова, а отцом – Исидор Тобин.

– Вы считаете, что она действительно родилась в 1886-м и отец ее – тот англичанин?

Бриедис, не глядя на Данилова, покачал головой.

– Я не знаю… – начал он, не понимая, почему ложь сама сыплется с губ. И поспешил исправить себя: – Ей, как и вам, изменили дату рождения. Ева Марковна Данилова стала именоваться Эвелин Тобин и была передана на воспитание второму супругу вашей матери.

– Меня же взяли к себе мои дедушка и бабушка, прибавив мне шесть лишних лет.

– Совершенно точно, – вздохнул Арсений. – Потому что в 1876 году, летом, они покидали Ригу и могли со спокойной душой сказать всем, что вы родились в путешествии.

– А Швейцария? А лечебница?

– Что вы о ней помните?

– Ничего.

– Потому что ее не было. Лечебница, как ваша болезнь, была выдумана, чтобы оправдать ваше несоответствие возрасту по документам.

Данилов стоял минуту бледный и насупленный. Потом, немного поколебавшись, вынул из-за пазухи пачку фотографических снимков и, преодолев еще одну волну смятения, протянул дорогое сокровище полицейскому.

– Вы так замечательно умеете читать записи, которые пытались уничтожить, может, эти фотографии тоже откроют вам что-то… если мы все еще команда и… агентство «Д. К. Б.», как придумала Софья Николаевна.

В вагоне поезда, на который команда «Д. К. Б.» едва поспела, Бриедис посвятил все время пути молчаливому изучению нового материала, делал умное, сосредоточенное лицо, черкал в своей записной книжке, стараясь не глядеть на восседавших напротив Соню и Гришу.

Данилов укутался в свою тужурку и, опершись виском в стекло, спал. Соня с застывшей на лице умиротворенной улыбкой следила за работой Арсения. Иногда она задавала вопросы, Арсений отделывался сухими, однозначными ответами, не поднимая головы.

Изо всех сил он пытался что-то изъять из просматриваемых им фотокарточек, но те содержали лишь то, что подтверждало